И Блэз тоже. Он ответил на откровенный взгляд голубых глаз таким же откровенным взглядом. Спустя долгую минуту он произнес в тишине высокогорного луга:

— Говорят, что вами правят женщины. Что вами всегда правили женщины. И что Тавернель в устье реки Арбонны имеет самую чудесную естественную гавань в мире для кораблей и торговли.

— А Адемар Гораутский, увы, не имеет никакой защищенной морской гавани, так как граничит на севере с Валенсой и женоподобной Арбонной на юге. Несчастный король. Зачем ты здесь, Блэз Гораутский?

— Хочу разбогатеть. Никакой тайны, как бы тебе этого ни хотелось.

— Вряд ли можно разбогатеть, гоняясь за овцами мелкого барона по этим горам.

Блэз улыбнулся.

— Это только начало, — ответил он. — Первый контракт, который мне предложили. Возможность лучше изучить ваш язык, посмотреть, что еще подвернется. Есть свои причины, почему мне полезно было покинуть на время города Портеццы.

— Твои собственные причины? Или Адемара Гораутского? Не скрывается ли случайно под этой бородой шпион, мой зеленоглазый друг с севера?

Всегда существовала возможность услышать это. Блэз удивился тому, насколько он спокоен теперь, когда обвинение предъявлено открыто. Он протянул руку, и де Талаир снова отдал ему флягу с бренди. Блэз сделал еще один короткий глоток и вытер рот тыльной стороной ладони; сегвиньяк был и в самом деле необычайно хорош.

— В самом деле. Очень важную информацию можно собрать здесь, — сказал он, по какой-то необъяснимой причине к нему вернулось хорошее настроение. — Я уверен, Адемар щедро заплатит за точное количество овец в этих горах.

Бертран де Талаир снова улыбнулся и сменил позу, теперь он опирался на локоть, вытянув перед собой ноги в сапогах.

— Это могло быть всего лишь началом, как ты сказал. Чтобы втереться к нам в доверие.

— И поэтому я заставил тебя предложить мне место. Ты слишком высокого обо мне мнения.

— Возможно, — согласился де Талаир. — Сколько тебе платит Маллин?

Блэз назвал цифру. Герцог равнодушно пожал плечами.

— Удваиваю эту сумму. Когда сможешь приступить?

— Мне заплатили за две недели вперед, считая от этого дня.

— Хорошо. Жду тебя в Талаире через три дня после этого.

Блэз поднял ладонь:

— Внесем ясность с самого начала. То же самое я сказал эну Маллину де Бауду. Я — наемник, а не вассал. Никаких клятв.

На лице Бертрана снова появилась та же ленивая, насмешливая улыбка.

— Конечно. Мне бы и в голову не пришло просить тебя давать клятвы. Интересно только, что ты будешь делать, если Адемар двинется на юг? Прикончишь меня во сне? Может быть, ты не только шпион, но еще и убийца?

Собственно говоря, этот выпад был слишком опасно близок к истине. Блэз внезапно подумал о верховной жрице Риан на ее острове в море. Он посмотрел на свои руки, вспоминая Рюделя, безлунную ночь в Фаэнне, в Портецце, дворцовый сад в этом опасном городе, светлячков, аромат апельсинов, кинжал в своей руке.

Он медленно покачал головой, вернувшись в мыслях назад, в Арбонну, на это высокогорное плато, к этому опасно проницательному человеку, который сейчас смотрел на него в упор своими яркими голубыми глазами.

— Я не давал клятвы верности Адемару, как не буду давать ее и тебе, — осторожно ответил Блэз Бертрану де Талаиру. Он поколебался: — Ты и правда думаешь, что он может двинуться на юг?

— Может? Во имя святой Риан, зачем же иначе он заключил мир с Валенсой, который я изо всех сил стараюсь разрушить своими песнями? Ты сам это сказал: в Арбонне правит женщина.