Ваэлин встал напротив Соллиса и стал ждать. Соллис встретился с ним взглядом – холодным взглядом, требующим внимания, бледные глаза приковывают к месту… Ваэлин ни о чем не думал, он просто сделал: шагнул в сторону, вскинул меч, и его клинок с громким треском отразил выпад Соллиса.

Ваэлин отступил назад, держа меч наготове для нового удара. Стараясь не обращать внимания на ошеломленное молчание остальных, думая только о следующей атаке мастера Соллиса – тот наверняка почувствовал себя униженным и разозлился… Но атаки не последовало. Мастер Соллис просто убрал свой деревянный меч и велел им собирать вещи и идти за ним в трапезную. Ваэлин опасливо наблюдал за ним, пока они шли через тренировочное поле и через двор, высматривая внезапное напряжение, предвещающее новый удар розгой. Но Соллис оставался мрачен и невозмутим. Ваэлину просто не верилось, что наставник проглотит обиду как ни в чем не бывало, и мальчик пообещал себе держаться начеку, чтобы неизбежное наказание не застигло его врасплох.

* * *

Обед их несколько удивил. В трапезной было полно мальчишек, и там царил гомон голосов, болтающих обо всякой ерунде, как то свойственно юношеству. За столы садились по возрасту, так что самые младшие сидели ближе к двери, там, где сильнее всего тянуло сквозняком, старшие же – в дальнем конце зала, ближе к столу мастеров. Мастеров было всего около тридцати – мужчины с суровым взглядом, в большинстве своем молчаливые, многие в шрамах, некоторые – с багровыми следами ожогов. У одного, который сидел на краю стола и спокойно ел свой хлеб с сыром, как будто весь скальп был содран с головы. Только мастер Греалин выглядел жизнерадостным и хохотал от души, сжимая в кулаке куриную ножку. Прочие мастера либо не обращали на него внимания, либо вежливо кивали в ответ на все шуточки, которые он отпускал.

Мастер Соллис подвел их к столу, ближайшему к двери, и велел садиться. За столом уже сидели группки мальчишек примерно их возраста. Те прибыли на несколько недель раньше и уже некоторое время занимались под руководством других наставников. Ваэлин обратил внимание, что некоторые смотрели на них свысока и с насмешкой, ухмыляясь и подталкивая друг друга, и ему это совсем не понравилось.

– Можете разговаривать свободно, – сказал им Соллис. – Ешьте сколько хотите, но не швыряйтесь едой. У вас час времени.

Потом наклонился и тихо сказал Ваэлину:

– Будешь драться – костей не ломать.

И с этими словами он удалился, чтобы присоединиться к остальным мастерам.

Стол ломился от блюд с жареной курицей, с пирожками, с фруктами, с хлебом, с сыром, даже со сладкими булками. Это пиршество представляло собой резкий контраст с суровым аскетизмом, который Ваэлин до сих пор видел здесь повсюду. Прежде ему всего раз случалось видеть так много еды в одном месте – это было в королевском дворце, и ему тогда почти ничего есть не разрешили. Поначалу они сидели молча, отчасти ошеломленные таким количеством яств, но в первую очередь просто от смущения: в конце концов, они тут были новичками.

– А как ты это сделал?

Ваэлин поднял глаза и обнаружил, что это Баркус, плотный нильсаэлец, обращается к нему из-за горы разделяющих их печений.

– Что?

– Ну, как ты сумел отразить удар?

Другие мальчишки пристально смотрели на него. Норта промокал салфеткой губу, рассеченную ударом Соллиса. Ваэлин не мог понять, завидуют они или злятся на него.

– Все дело в его глазах, – сказал он, потянулся за кувшином с водой и плеснул себе в простой оловянный кубок, стоящий рядом с его тарелкой.

– А что у него с глазами? – спросил Дентос. Он взял булочку и откусывал ее большими кусками. Когда он говорил, с губ у него фонтаном летели крошки.