– Интересно, много ли битв нам придется повидать? – сказал Баркус.

– Цельную кучу, – ответил Дентос. – Ты же слышал, чего говорил толстый мастер.

– А говорят, войны в Королевстве – дело минувшее, – сказал Каэнис. Он впервые подал голос, и как будто опасался высказывать свое мнение. – Может быть, нам вовсе и не придется участвовать в битвах.

– Войнам конца не будет, – сказал Ваэлин. Так говорила его матушка – точнее, она кричала это отцу во время очередной ссоры. Это было до того, как отец уехал в последний раз, до того, как она заболела. Поутру приехал королевский гонец с запечатанным письмом. Отец его прочел и принялся собирать оружие, и велел конюху седлать его лучшего боевого коня. Мать Ваэлина расплакалась, и они с отцом ушли в ее гостиную, чтобы не ссориться при Ваэлине. Слов отца он не слышал – тот говорил тихо, пытаясь успокоить матушку. Но она ничего и слышать не желала.

– Вернешься – в спальню ко мне не приходи! – бросила она. – От тебя разит кровью, меня тошнит от этого запаха!

Отец сказал что-то еще, все тем же примирительным тоном.

– Ты и в прошлый раз так говорил! И в позапрошлый! – отвечала матушка. – И скажешь это еще и еще раз. Этим войнам не будет конца!

А потом она снова расплакалась, и в доме воцарилась тишина до тех пор, пока отец не вышел от нее. Он мимоходом погладил Ваэлина по голове и сел на приготовленного для него коня. Когда он вернулся, четыре долгих месяца спустя, Ваэлин заметил, что родители спят в разных комнатах.

После трапезы настало время службы. Блюда и тарелки унесли прочь, и все сидели молча, пока аспект зачитывал догматы Веры – отчетливым, звонким голосом, разносящимся по всему залу. Невзирая на мрачное настроение, Ваэлин обнаружил, что слова аспекта, как ни странно, воодушевили его: они напомнили ему о матушке и о силе ее Веры, от которой она ни разу не отступилась за все время своей долгой болезни. Ваэлин мимоходом спросил себя, отправили бы его сюда, если бы она была жива – и абсолютно уверенно ответил, что она бы этого нипочем не допустила.

Завершив чтение, аспект велел им предаться молчаливым размышлениям и возблагодарить Ушедших за их благодеяния. Ваэлин обратился к матери, сказав ей, как он ее любит, и попросил не оставлять его в грядущих испытаниях. Он с трудом сдержал слезы.

* * *

Похоже, первым правилом орденом было, что самым младшим всегда достается самая противная работа. А потому после службы Соллис отвел их в конюшню, где они четыре часа выгребали навоз. Потом пришлось возить этот навоз в тачках на компостные кучи в огородах мастера Сментиля. Сментиль был очень высокий человек, который, похоже, не умел говорить и объяснял им, что от них требуется, лихорадочно размахивая перепачканными в земле руками и издавая странное, гортанное мычание, с помощью которого он давал понять, правильно они делают или нет. С Соллисом Сментиль общался иначе: с помощью сложной системы жестов, которые Соллис, похоже, понимал с ходу. Огороды были огромные: они занимали не меньше гектара земли за стенами и состояли из длинных ровных грядок с капустой, репой и прочими овощами. Там же был маленький садик, обнесенный каменной стеной. Поскольку на дворе был конец зимы, мастер как раз обрезал деревья, и одним из дел, которые поручили мальчишкам, было собрать обрезанные ветки на растопку.

Волоча корзины с растопкой в цитадель, Ваэлин решился задать мастеру Соллису вопрос:

– Мастер, а почему мастер Сментиль не говорит?

Он был готов получить в ответ удар розгой, но Соллис лишь косо взглянул на него.