Эльтриан, по идее, был предназначен для отдыха и религиозных обрядов, однако для младших мальчишек это был день нудной и утомительной работы в прачечной или на кухне. Если повезет, мастер Сментиль брал их к себе, помогать в саду – там, на худой конец, можно было спереть пару яблок. Вечером их ждала дополнительная служба и наставления в основах Веры, ибо этот день был посвящен Вере, а потом – целый час безмолвной медитации, когда они сидели, склонив головы и погрузившись в собственные думы или же уступая неодолимой потребности в сне. Последнее было опасно: мальчика, которого застукают спящим, беспощадно лупили и отправляли на всю ночь дежурить на стене без плаща.

Для Ваэлина любимым временем каждого дня был час перед тушением огней. Вся дисциплина развеивалась, мальчишки болтали, орали и бесились. Дентос рассказывал очередные байки про своих дядюшек, Баркус смешил их своими шуточками или удивительно похоже изображал мастеров, Каэнис, обычно молчаливый, рассказывал какое-нибудь старинное предание – он знал их тысячу, если не больше, – пока они упражнялись в языке жестов или отрабатывали удары мечом. Ваэлин мало-помалу привык проводить больше времени с Каэнисом, чем с остальными – хрупкий, сдержанный и умный мальчик отдаленно напоминал ему мать. Каэниса его внимание удивляло, но в то же время радовало. Ваэлин подозревал, что до ордена его жизнь была довольно одинокой: Каэнис явно не привык иметь дело с другими мальчиками. Впрочем, о своей прежней жизни они не распространялись, в отличие от Норты, который так и не избавился от этой привычки, невзирая на то что другие мальчишки злились, а наставники время от времени лупили его за это. «У вас нет семьи, кроме ордена». Теперь Ваэлин видел, что аспект был прав: они действительно стали одной семьей, у них не было никого, кроме друг друга.

* * *

Первое испытание ждало их в месяце сантерине, почти через год после того, как Ваэлина оставили у ворот: испытание бегом. Им почти не рассказывали о том, что их ждет, кроме того, что после этого теста каждый год отсеивается больше ребят, чем после любого другого. Их выгнали во двор вместе с другими мальчишками того же возраста, всего около двух сотен. Им было велено взять с собой лук, колчан со стрелами, охотничий нож, флягу с водой и ничего больше.

Для начала аспект повторил с ними «Катехизис Веры», а потом сообщил им, что их ждет:

– Во время испытания бегом мы выясняем, кто из вас воистину достоин служить ордену. Вам выпала честь служить Вере в течение года, но в Шестом ордене никакая честь не дается незаслуженно. Вас увезут на лодке вверх по реке и высадят на берег в разных местах. Вы должны будете вернуться сюда к полуночи. Всем, кто не сумеет дойти вовремя, будет дозволено оставить себе свое оружие, и они получат по три золотых кроны.

Он кивнул мастерам и удалился. Ваэлин ощущал царящие вокруг страх и неуверенность, но сам их не разделял. Он выдержит испытание. Не может не выдержать. Ему же некуда идти.

– К реке, бегом! – рявкнул Соллис. – Не отставать! Поживей, Сендаль, тут тебе не бальный зал!

У берега ждали три баржи: просторные плоскодонные лодки с черным корпусом, под красными холщовыми парусами. Такие баржи можно было часто видеть в устье реки Корвиен: они развозили по побережью уголь с южных копей, питая неисчислимое множество печей Варинсхолда. Лодочники были отдельной кастой: они носили черные платки на шее и серебряную серьгу в левом ухе и славились как выпивохи и задиры, когда не за работой. Многие из азраэльских матушек пугали непослушных дочек: «Гляди, будь хорошей девочкой, а не то за лодочника выйдешь!»

Соллис перекинулся несколькими словами с хозяином их баржи, жилистым дядькой, с подозрением косившимся на толпу молчаливых мальчишек, вручил ему кошелек с монетами и рявкнул им, чтобы они поднимались на борт и собирались в центре палубы.