— Ты когда-нибудь держал меч, священник?

— Нет, господин.

— Итак, ты готов умереть? — спросил Зигфрид.

Священник посмотрел на норвежцев и, хотя был покрыт синяками и порезами, в его глазах мелькнул гнев, противоречивший его покорному голосу.

— Да, господин, — сказал он. — Я готов умереть и встретиться со своим Спасителем.

— Разрежьте его путы, — приказал своим людям Зигфрид. — Освободите это дерьмо и дайте ему меч. — Он вытащил свой меч с длинным обоюдоострым клинком. — Это — Внушающий Страх, — с нежностью представил он оружие. — И ему нужно поупражняться.

— Вот, — сказал я, вытаскивая Вздох Змея, свой прекрасный меч.

Взявшись за клинок, я повернул его рукоятью вперед и бросил священнику, на руках которого только что разрезали путы.

Тот не сумел поймать оружие, и Вздох Змея упал на бледную зимнюю траву. Мгновение пленник смотрел на меч, как будто никогда не видел ничего подобного, потом наклонился, чтобы поднять его. Он не был уверен, в какой руке держать оружие, в правой или в левой. Наконец остановился на левой и сделал неуклюжий пробный замах, который заставил наблюдавших людей засмеяться.

— Зачем ты дал ему свой меч? — спросил Зигфрид.

— Все равно ему не будет от него никакой пользы, — пренебрежительно ответил я.

— А если я его сломаю? — решительно спросил Зигфрид.

— Тогда я буду знать, что выковавший его кузнец плохо знал свое дело, — ответил я.

— Твой клинок, тебе решать, — отмахнулся Зигфрид.

Потом он повернулся к священнику, который держал Вздох Змея так, что кончик клинка упирался в землю.

— Готов, священник? — вопросил Зигфрид.

— Да, господин, — ответил тот.

И это был первый правдивый ответ, который он дал норвежцам. Потому что священник много раз держал меч, очень хорошо знал, как сражаться, и я сильно сомневался, что он готов умереть.

Это был отец Пирлиг.

Если ваши поля тяжелы от влажной глины, вы можете впрячь в плуг двух быков и нещадно погонять их, вспахивая землю. Животных следует привязать друг к другу, чтобы те тащили плуг вместе. В нашей жизни есть бык по имени Судьба и бык по имени Клятвы. Судьба отдает нам приказы. Мы не можем спастись от Судьбы.

В нашей жизни нет выбора, да и откуда ему взяться? Ведь с того момента, как мы рождаемся, три сестры знают, как лягут нити наших судеб, в какой узор сплетутся и как закончатся.

Однако мы выбираем, какие клятвы нам принести. Альфред, вручив мне свой меч и взяв мои руки в свои, не приказывал мне дать клятву верности. Он предложил — и я принял решение поклясться. Но было ли то моим решением? Или за меня решила Судьба? А если решила Судьба, зачем вообще беспокоиться о клятвах?

Я часто думал об этом, и теперь, будучи уже стариком, все еще гадаю. Я ли выбрал Альфреда? Или богини судьбы смеялись, когда я встал на колени, и взял меч, и сжал его руки?

Три норны наверняка смеялись надо мной и тем холодным ясным днем в Лундене, ведь стоило мне увидеть, что толстопузый священник — отец Пирлиг, я понял, как все непросто. В то мгновение я осознал: богини судьбы не спряли для меня золотую нить, ведущую к трону. Они смеялись у корней Иггдрасиля, дерева жизни. Они отпустили шуточку, жертвой которой я стал, и мне придется сделать выбор.

Или я его уже сделал?

Может, богини судьбы и решают за нас, но в тот момент, в тени мрачно застывшего самодельного креста, я понял, что должен выбирать между братьями Тарглисонами и Пирлигом.

Зигфрид не был мне другом, но он был грозным человеком, и, если бы он стал моим союзником, я смог бы сделаться королем Мерсии.