|
Достав свое сокровище – маленькую тростниковую дудочку, девочка принялась тихонько наигрывать: ей было просто необходимо выразить в музыке все свое волнение, весь восторг, вызванный дивным зрелищем. – Попалась! – в комнату ворвалась Селла, лицо ее раскраснелось, она тяжело дышала. Видно, бежала вверх по лестнице. – Все будет сказано Мави! – Селла вырвала дудочку из рук Менолли. – И что ты пряталась здесь. И что снова сочиняла – тоже! – Да нет же, Селла. Это старая мелодия, – торопливо соврала Менолли и забрала дудочку обратно. Селла сердито поджала губы. – Как же, старая! Я тебя насквозь вижу, милочка! Только и знаешь, что отлынивать от работы. Ну ка, марш на кухню! Там тебя уже заждались. – Ничего я не отлыниваю. Я все утро занималась с детьми, пока не закончилось Падение. А потом бегала с огнеметчиками. – С тех пор уже полдня прошло, а ты еще даже не переоделась! Толчешься тут в грязной, вонючей одежде – всю комнату мне изгадила. Катись отсюда сию минуту, или я скажу Янусу, что ты снова сочиняешь! – Ха! Да ты не сможешь отличить одной мелодии от другой, хоть наизнанку вывернись! Тем не менее, Менолли поспешила скинуть рабочую одежду – от Селлы можно всего ожидать. С нее станется наябедничать Мави – от Януса она, как и младшая сестра, старалась держаться подальше, – что Менолли вздумалось поиграть в своей комнате на дудочке, – поступок, сам по себе уже подозрительный. С другой стороны, с Менолли никто не брал клятвы навсегда оставить сочинительство – просто она обещала не исполнять свои песни на людях. К счастью, в тот вечер все пребывали в хорошем расположении духа – как же, сам Ф'лар удостоил Януса беседой, к тому же, если погода продержится, завтра можно ожидать богатого улова. После Падения рыба всегда поднимается на поверхность кормиться упавшими в воду Нитями, а на этот раз фронт Падения прошел как раз над Нератским заливом. Утром рыба пойдет косяками. А раз на Януса в кои то веки снизошло благодушное настроение, то и все в холде были рады расслабиться, тем более, что ни единая Нить не упала на землю. Так что не было ничего удивительного в том, что Менолли призвали повеселить собравшихся. Она спела два длинных сказания о драконах, а потом песню, прославляющую бенденских командиров Крыла – в морском холде должны знать своих всадников. «Полукруглый расположен на отшибе – может быть, в Вейре было новое Рождение, а мы и не знаем», – размышляла девочка. Но Ф'лар наверняка поведал бы Янусу о таком событии. Вот только расскажет ли Янус Менолли? Ведь она не арфист, которым положено знать о подобных вещах. Рыбаки требовали все новых и новых песен, но девочка устала. Тогда она заиграла им напев, который они могли исполнить сами, и все подхватили его огрубевшими от соленых ветров голосами. Она увидела, как отец недовольно смотрит на нее, хоть и поет вместе с остальными. Может быть, он не хочет, чтобы она, девочка, играла мужские песни? Но почему? Ведь она так часто исполняла их раньше, когда был жив Петирон. При мысли о такой несправедливости у нее вырвался вздох. Интересно, что бы сказал Ф'лар, узнай он, что в Полукруглом обязанности арфиста исполняет какая то девчонка? Все говорят, что он человек справедливый и дальновидный и к тому же превосходный всадник. О нем и его супруге, Госпоже Лессе, даже песни слагают. Она спела их в честь сегодняшнего визита Предводителя Вейра и заметила, что лицо Януса слегка прояснилось. И снова пела до тех пор, пока не почувствовала: больше она не сможет издать ни единого звука. Как жаль, что никто в холде не может сменить ее ненадолго, дать ей хотя бы краткую передышку. Менолли оглядела лица собравшихся – нет, никто из них даже в барабан то бить как – следует не умеет, не то, что сыграть на гитаре или дудочке. Вот почему на следующий же день она стала учить одного мальчугана искусству игры на барабане – ведь под барабан можно петь столько разных песен. |
