Мы сразу же подумали, что Флурию и Меира отпустили. Я выскочил из повозки и забарабанил в дверь.

Из тени мгновенно возникли стражники, и один из них — такой огромный, что мог бы сокрушить меня голыми руками, — потребовал, чтобы я прекратил нарушать покой обитателей этого дома.

— Но я пришел сюда как друг, — шепотом ответил я, как будто боялся разбудить захворавшую девушку. Я указал на нее: — Это Лия, дочь Меира и Флурии. Можно нам внести ее в дом, чтобы она отдохнула? Она слишком слаба, чтобы встретиться с родителями в замке.

— Что ж, входите, — ответил стражник и громко постучал в дверь ребром правой ладони.

Годуин вышел из экипажа и взял на руки Розу. Она прижалась головой к плечу отца, а он подхватил ее под колени правой рукой.

Дверь открылась, и я увидел в дверном проеме сгорбленного человека с тонкими седыми волосами и высоким лбом. Поверх длинного балахона на нем была тяжелая черная накидка. Руки костлявые и белые, глаза как будто пристально смотрят на Годуина с девушкой на руках.

Годуин охнул и замер на месте.

— Учитель Эли, — проговорил Годуин шепотом.

Старик отступил назад и, бросив на стражника недобрый взгляд, жестом пригласил нас в дом.

— Можете доложить графу, что прибыл его брат, — сказал старик стражнику и закрыл дверь.

Теперь мне стало ясно, что старик слеп.

Годуин осторожно поставил Розу на ноги. Она побелела от потрясения, узнав деда.

— Я не ожидала увидеть тебя здесь, дедушка, — сказала она сразу же самым ласковым голосом и сделала шаг к нему, однако старик, глядя перед собой, жестом остановил ее.

Он казался холодным и отчужденным. Затем он потянул воздух носом, словно пытался уловить слабый запах ее духов.

И с презрением отвернулся.

— И что, я должен поверить, будто это и есть твоя чистая душой сестра? — спросил он. — Неужели ты думаешь, что я не разгадаю ваш замысел? О, конечно, ты ее копия, я прекрасно об этом помню. Именно твои гнусные письма из Парижа подвигли Лию пойти с этими гоями в церковь! Но я-то знаю, кто ты. Я знаю твой запах. Я знаю твой голос!

Роза была готова заплакать. Она склонила голову. Я чувствовал, что она дрожит, хотя не касался ее. Должно быть, она и раньше думала о том, что способствовала гибели сестры, и теперь эта мысль пронзила ее.

— Лия, — прошептала она. — Моя любимая Лия. От меня осталась только половина, и так будет всегда.

Откуда-то из тени к нам навстречу выдвинулась еще одна фигура — молодой крепкий мужчина с темными волосами и густыми бровями. У него на плечах тоже была накидка, потому что в комнате стоял холод. На груди мужчины виднелась желтая нашивка из тафты в виде скрижалей Завета.

Он стоял, повернувшись спиной к камину.

— Да, — произнес незнакомец. — Я вижу, ты ее точная копия. Я не смог бы различить вас. Очень может быть, что все получится.

Мы с Годуином кивнули ему, благодарные за поддержку.

Старик отвернулся от нас и медленно двинулся к стулу, стоявшему у очага.

Молодой человек огляделся, посмотрел на старика, подошел к нему и принялся что-то втолковывать вполголоса.

Старик нетерпеливо махнул рукой.

Молодой человек повернулся к нам.

— Надо действовать быстро и мудро, — обратился он к Розе и Годуину. Похоже, он не понимал, какой в этом деле прок от меня. — Достаточно ли велика ваша повозка, чтобы там поместились твои мать, отец и дедушка? Только ты произнесешь нужные слова, вам придется уехать как можно скорее.

— Да, в повозке хватит места, — ответил Годуин. — И я согласен с вами, самое главное сейчас — скорость.