– Значит, успеем, – решительно заявил директор, встал со стула, оставив сигару тлеть в пепельнице, и в спешке выбежал из кабинета.
Он совершенно не понимал своего заместителя, считая характер доктора Стенли непостижимым.
Комната была метров десять – двенадцать. Кроме кровати и маленького бежевого комода, на котором давно потрескалась краска, здесь не было больше ничего. На комоде стоял магнитофон, пачка овсяного печенья, белая чашечка с каким-то осадком темного цвета. Скорее всего, на дне ее засохли остатки кофе.
Кровать была аккуратно заправлена, возле нее стояла пара желто-синих кроссовок, не самых качественных, но не рваных и не потрескавшихся.
На коричневом покрывале лежал небольшой клочок бумаги. Директор подошел, но не спешил брать его в руки. Затем он открыл комод, осмотрел его, снова закрыл. После этого мужчина, ни с того ни с сего, встал на колени и заглянул под кровать.
Доктор Стенли молча недоумевал, наблюдая за ним.
– Что вы ищете, директор?
– Вы трогали этот листок, доктор Стенли? – проигнорировав его вопрос, спросил седоволосый мужчина с короткой стрижкой, шея которого была сильно напряжена.
– Нет. Я ничего здесь не трогал и вам не советую до приезда полиции.
Директор еще раз осмотрелся по сторонам в поисках чего-либо достойного внимания, принюхался и только после этого подошел к открытому окну, в которое выпрыгнул Эрих Бэль.
Высоко. Достаточно высоко, чтобы, переломав себе шею, ноги и еще что-нибудь, не остаться после такого падения в живых.
Внизу на асфальте было красное пятно. Самого пациента на улице не было.
– Что скажете? – спросил доктор Стенли, стоя на пороге комнаты, не осмеливаясь зайти внутрь и что-либо там потрогать. Он боялся полиции и всегда вел себя как примерный и тихий гражданин.
– А что вы хотите, чтобы я сказал, Стенли? – обернулся к нему его начальник. – Где труп пациента?
– Его оставили до приезда полиции в свободной палате номер девять на первом этаже.
– Хорошо, – задумчиво кивнул директор, а затем еще принюхался.
– Что вы постоянно нюхаете?
– Вы мне сказали, когда мы шли по коридору, что окно в комнате было закрыто, когда обнаружили труп пациента внизу, на асфальте, так?
– Ну да. Но это ведь легко объяснить, не нужно быть полицейским, чтобы понять, что его закрыл порыв ветра.
– Это да, – согласился директор. – Но…
В этот самый момент вошли двое полицейских в форме.
– Здравствуйте. Полиция города М… Прошу ничего не трогать и немедленно покинуть комнату, пока мы не позовем вас внутрь.
– Конечно, – любезным голоском отозвался доктор Стенли.
– Вас это тоже касается, – обратился к директору старший. Это был широкоплечий молодой мужчина лет тридцати пяти с каменным лицом и холодным взглядом. Его напарник был намного ниже и менее разговорчив.
– Я директор этой лечебницы и хотел бы…
– Мне все равно, директор вы или уборщик, прошу вас покинуть комнату, – сказал полицейский непоколебимым голосом.
Директор молча вышел следом за доктором Стенли и еще раз демонстративно принюхался, словно в насмешку над железным человеком.
– Вы не договорили, – напомнил ему главврач, когда они вышли в коридор и встали возле двери палаты.
– А вы читали эту записку, Стенли? – вдруг спросил его начальник.
– Нет. Я ничего не трогал в палате.
– А как думаете, что там?
– Представления не имею, но могу предположить, что это предсмертная записка. |