— Теперь тебе надо отдохнуть, любовь моя. Поговорим, обо всем после.

Морис привлек дочь к себе и ласково обнял. И тотчас же почувствовал женственные изгибы ее тела. Он даже и не заметил, как его дочурка стала взрослой. «Неужели Грэлэм обижал ее?» — недоумевал Морис и чувствовал, как все его тело напрягается от гнева. Он представил себе этого огромного мужчину обнаженным рядом со своей дочерью, делающим с ней то, что мужчины делают с женщинами, и заскрежетал зубами. Потом наклонился и нежно поцеловал дочь в щеку. Щека была мокрой от слез.

— Кассия, — прошептал он. — Не плачь, моя птичка. Вот увидишь, все будет хорошо.

— Я не заслуживаю такого отца, как ты. — Кассия всхлипнула.

— Ну, в этом отношении мы равны, а вот твой супруг не заслуживает тебя.

Морис похлопал дочь по спине и выпустил из объятий.

— Утро вечера мудренее — вот тогда и поговорим. В солнечном свете все кажется не таким мрачным.

Кассия улыбнулась. Это была любимая поговорка отца. Она уже повернулась, чтобы уйти, но голос отца удержал ее:

— Ты любишь своего мужа?

Она медленно повернулась к отцу, и выражение ее лица было столь печально, что Морис остолбенел. Кассия ответила очень тихо:

— Я больна любовью к нему, папа. — И тут же рассмеялась жестким смехом, от которого он вздрогнул. — Я дура, — добавила Кассия и побежала вверх по лестнице в свою комнату.

Морис еще долго стоял после того, как она ушла, прислушиваясь к отголоску ее легких шагов. Он встретил Мари и потерял голову из-за нее — и это было понятно. Но как мог мужчина не потерять голову из-за его дочери? Неужели Грэлэм был столь нечувствителен, что в нем не осталось ни капли любви, ни капли нежности?

Морис покачал головой и медленно направился в спальню, зная, что в постели его ждет Мари, всегда готовая подарить ему утешение и нежность своего щедрого сердца.

Поднявшись на башню, Кассия откинула назад голову, вдыхая нежный ветер с моря, наслаждаясь им, купаясь в ярких лучах солнечного света. До нее доносились грубоватые шутки солдат, практиковавшихся на стрельбище. В иные дни она бы вприпрыжку побежала к ним посмотреть на их упражнения, даже не задумываясь о том, желанно ли ее присутствие.

Глаза Кассии широко раскрылись при виде кавалькады мужчин, приближавшейся к Бельтеру. У нее перехватило дух. Нет, этого не могло быть! И все же против ее воли ноги понесли Кассию к огромным воротам замка. Там она остановилась и стояла неподвижно, наблюдая за всадниками, продолжавшими приближаться к замку в облаке пыли. Кассия тотчас же узнала штандарт мужа и его мощного боевого коня. Грэлэм казался ослепительным в своих серебряных доспехах и черном бархатном плаще. Значит, он все-таки приехал. Зачем? Убедиться, что Бельтер останется его владением после смерти ее отца?

Кассия стояла прямо над воротами, глядя вниз на своего мужа и его людей. Потом услышала Пьера, привратника, окликающего нежданных гостей.

— Кто вы, милорд? Зачем пожаловали в Бельтер?

Она видела, как Грэлэм сорвал с головы капюшон из металлической сетки.

— Я Грэлэм де Моретон. Приехал сюда за своей женой, — подняв голову, крикнул он громовым голосом.

Кассия почувствовала, что у нее кружится голова. «Это не может быть правдой», — думала она. Даже сама эта мысль казалась ей нелепой и вызывала сомнения в здравости ее суждений. Она знала, что ее муж — собственник. Может быть, ее побег ранил его гордость?

— Я здесь, милорд! — крикнула Кассия, подаваясь вперед, чтобы Грэлэм мог ее видеть.

Он поднял голову, и, к ее великому изумлению, лицо его озарила широкая улыбка.