— Боевые искусства. Всякие там чулакуа?

Дорога была неровной и плохо замощенной. Солнце высоко стояло в небе, и когда Бренда дотронулась до стекла, оно оказалась неприятно горячим. Кондиционер в «Лексусе» работал на пределе.

— Это искусство происходит из традиций чероки и имеет целью обучать воинов подавлять страх.

— И вы думаете, это поможет? Правда?

— Два года назад он произвел на меня такое впечатление, что я пригласила его в клинику. Он помог мне в шести случаях. Он немножко сдвинут на всем индейском, но с детьми он обращается замечательно. Я говорила ему про твой случай. Он заинтересовался. — Она самоуверенно улыбнулась. — А что мы, собственно, теряем?

Уступы голых скал выпирали из земли; казалось, здесь отсутствовала гравитация. Этот доисторический рельеф тянулся уже две мили, пересекая отдаленную цепь гор. Дэвид прижал лицо к горячему стеклу, туманя его своим дыханием.

Старый синий сорокафутовый трейлер был припаркован недалеко от дороги у подножия скал. Позади него виднелся геодезический купол футов двенадцати в высоту, окруженный кольцом белых камней. Между трейлером и куполом низко над землей был натянут брезентовый навес.

Триас съехала с дороги и остановилась рядом с трейлером. Дэвид тут же выпрыгнул из машины, потягиваясь.

Дверь трейлера открылась, оттуда вышел старик.

— Дэвид, — сказала Триас. — Познакомься с Грозовым Лосем.

— Вы инструктор карате? — быстро спросил Дэвид.

— Не карате, — ответил старик. — Чулакуа. Оно гораздо древнее. Гораздо глубже. — Он подбросил правой рукой банку джолт-колы и улыбнулся. — Не хотите попить?

Грозовой Лось мог быть или очень хорошо сохранившимся семидесятилетним стариком, или очень изношенным сорокалетним мужчиной. Трудно было определить. Он беспрерывно курил черные «Джарум» и выпил три банки джолт-колы за те два часа, что они провели в его доме. Волосы у него были редкие, руки покрыты пятнами. Внутренность трейлера представляла из себя невероятный музей. Там были хрустальные черепа и орлиные перья, добытые, возможно, незаконным способом. Там были костяные трубки, куклы «качина», портреты каких-то выдающихся индейцев, устремивших взоры к горизонту.

Дэвид внимательно рассматривал экспонаты, особенно фотографию горшка с необычной синей глазурью. Он был сделан в форме некоего существа, напоминавшего осьминога.

— Я видел раньше кое-что подобное, — сказал он.

Лось небрежно спросил:

— Правда? Где?

— В Нью-Мексико. Посмотрите. — Дэвид сунул руку в карман и вытащил керамический осколок. Он протянул его Лосю, который осмотрел его и отложил в сторону. — Можно я возьму это на время?

— Конечно.

В дальнем конце комнаты стоял еще один шкаф, уставленный трофеями боевых искусств. Дэвид направился туда.

— Карате и дзюдо? — Он рассматривал динамичную бронзовую статуэтку двух сцепившихся в захвате атлетов примерно в фут высотой. Надпись гласила: «Большой Чемпионат, тяжелый вес. Открытый турнир Солт-Лейк-Сити, 1967 год».

Грозовой Лось хмыкнул. Бренда следила, как он шаркает при ходьбе. Казалось, он страдал от ужасной травмы. Только глаза были по-настоящему живыми, но…

В этих глазах было нечто, что одновременно пугало и успокаивало ее. Эти глаза смотрели на жизнь из иного пространства. Пространства, расположенного — ближе… к некой истине? Или это были просто старые и усталые глаза?

— Это не дзюдо, — мягко сказал он. — Дзю-дзюцу.

— А какая разница?

— Карате — это в основном удары.