|
Я вот ехал сюда — горой, водой, лесом, парусом, — как говорится, гляжу: тут — строят, там — строят, инде — выстроили, ух ты, мать честная! Бойко взялись за дело, крепко! Конечно, я и по докладам, по газетам знал, ну, а когда своим глазом видишь, это уж другой номер!
(Дроздов и Терентьев, сидя на другой скамье, рассматривают книжку.) Терентьев. Склочником он не был. Дроздов. Да, не похож! А цифры — нехорошо поют. Китаев. А ты — в партии? Крыжов. Я — нет. Мне — не надо, я и без того — природный пролетар. До Октября, до Ленина, я даже и понимать не хотел партию. Думал — так это, молодёжь языки чешет. И дело у меня — строгое, требует всех сил. А заседать я — не мастер, да и грамотой не богат. Года три тому назад хотели меня в герои труда произвести, ну — я чинов-званий не любитель, упросил, чтобы не трогали. Китаев. Это — напрасно! Коллектив знает, что делает, ему герой — нужен… Крыжов. Герой, голова с дырой… Дроздов. Видишь? (Терентьев молча кивает головой.) Дроздов. Зови-ко его в комнаты. Китаев. Куда же ты едешь? Крыжов. Вот сюда приехал. Людмила. Что же обедать — завтра будем? Никто не идёт. Терентьев. Отвяжись! Подь-ка сюда, Крыжов. Крыжов (идя). Порядка у тебя, видать, нет насчёт обеда-то? Остался ты, видно, как был, — беспорядочный, а? (Хлопает Терентьева ладонью по спине.) Приятно мне, что встретились! Людмила (около Арсеньевой). Бестолочь какая! И так — почти каждый день. Арсеньева. Какой интересный старик! Людмила. Молодые — интереснее. Дроздов, например, а? Замечаешь, как он присматривается к тебе? Арсеньева. У него такая служба… Людмила. Обыкновенная — мужская. А мне инженер нравится. Арсеньева. Который? Людмила. Яропегов, конечно! Он в клубе читал лекцию по истории земли, по металлам, — интересно! Весёлый, чёрт! Арсеньева. Что ж он — ухаживает за тобой? Людмила. Заговаривает. Смешит. Я — люблю весёлых! Арсеньева. Ты бы лучше со своим с кем-нибудь веселилась. Людмила (вздыхая). Свои, свои… Вон Китаев просит записаться с ним. Арсеньева. Неприятный парень. Дроздов (с террасы). Катерина Ивановна! Можно вас на минутку? (Арсеньева идёт.) Дроздов. Помогите нам расчётец сделать — ладно? Папироску хотите? Арсеньева. Не курю. Бросила. Дроздов. Отчего? Арсеньева. Ребятам дурной пример. Дроздов. Резонно. (Ушли. Людмила шьёт.) Китаев. Скушно по воскресеньям! Людмила. Тебе и в будни скучно. Китаев. Так — как же? Сходим, запишемся, а? Людмила. От скуки? Китаев. Зачем — от скуки? От любви. Людмила. У тебя на пиджаке — капуста. Китаев. Капусту я не ел. Людмила. Ну, тогда что-нибудь из носу. Китаев. Ты очень грубая барышня. Людмила. Вот видишь! А приглашаешь меня в загс. (Силантьев стоит за углом террасы.) Китаев. Потому что влюбился. От любви и скучаю. Людмила. А что чувствуют, когда влюбляются? Китаев. Это — в зависимости от девушки. Людмила. Всё-таки? Китаев. Ну… примерно, как в опере «Деймон» — желаю видеть вечной подругой жизни… Людмила. А — она? Китаев. Она, конечно, смеётся. Любовь — дело весёлое, игристое дело! Людмила. Ух, какой ты глупый, даже страшно!.. (Убежала.) Силантьев (входит). Здравствуйте, товарищ Китаев! Я — к вам. Китаев. Ну? Силантьев. Доски у меня взяли, те самые… Китаев. Кто взял? Силантьев. |
