Он поднялся по широким мраморным ступеням, пересек широкое крыльцо и открыл тяжелую стеклянную дверь. Ветер громко хлопнул ею у него за спиной. Губанов подумал, что доктор мог услышать этот звук, но это уже не имело значения: вряд ли Маслов успеет сообразить, в чем дело, и спрятаться.

Все так же неторопливо он пересек просторный, погруженный в полумрак вестибюль. Снег таял у него на волосах и на плечах его черного пальто. Капли талой воды стекали по его щекам, и со стороны могло показаться, что майор Губанов плачет.

Он поднялся на второй этаж по главной лестнице и толкнул дверь кабинета главврача. В кабинете по-прежнему горел свет, под потолком, как всегда, зависло облако табачного дыма, на столе стояла грязная чашка с остатками кофе. Простыни на широком кожаном диване были смяты, в изголовье валялся один из столь любимых доктором романов в бумажной обложке, но самого Маслова в кабинете не было.

Губанов заметил в потолке прямо над столом зияющую квадратную дыру и сразу понял, в чем дело. Проклятый Айболит как-то догадался, что он пришел по его душу, и решил удрать, прихватив с собой проект. Видимо, ценой проекта этот трусливый очкастый мозгляк надеялся купить себе прощение.

Майор грязно выругался и, не зная, как еще выразить душившую его ярость, выстрелом из пистолета вдребезги разнес стоявшую на столе чашку. Звон разлетевшихся во все стороны осколков немного отрезвил его, и он опрометью выскочил из кабинета.

Доктор не мог уйти далеко. Вряд ли он способен, не имея ключей, угнать “ауди” или “жигули” Кацнельсона. Пешком ему было не уйти, и значит, доктор мог пока подождать. Нужно было еще проститься с женой.

Прыгая через две ступеньки, Губанов взлетел на четвертый этаж и издал оглушительный матерный рык, увидев всего в нескольких метрах от себя Маслова, который возился у дверей одной из палат.

Доктора Маслова подвела память. За всеми волнениями этой безумной ночи он ухитрился начисто позабыть код электронного замка. Несколько минут он бестолково и отчаянно молотил пальцами по кнопкам, но дверь палаты даже не думала открываться. Наконец он заставил себя успокоиться, и код немедленно всплыл в его памяти, словно только того и дожидался. Сергей Петрович прерывисто вздохнул и быстро набрал его. На встроенном табло загорелись красные цифры, замок щелкнул, и тут со стороны лестницы донесся страшный рык майора Губанова.

– Стоять, сволочь! – закричал майор и бросился к доктору Маслову. Полы черного пальто развевались у него за спиной, как крылья.

Не вполне соображая, что делает, Сергей Петрович распахнул дверь. Ирина Бородач стояла прямо за ней.

Доктор не стал размышлять о том, что она тут делает, а просто молча рванул ее за рукав и толкнул между лопаток, направляя вдоль коридора в сторону служебной лестницы.

Ирина оглянулась через плечо, увидела мужа и бросилась бежать.

Губанов вскинул пистолет и быстро выстрелил четыре раза подряд. Вместо пятого выстрела раздался сухой металлический щелчок. Светлые волосы Ирины в последний раз мелькнули в полосе света, падавшего из окна, и скрылись за поворотом коридора.

– Беги, беги, – пробормотал Губанов, меняя в пистолете обойму. – Посмотрим, далеко ли ты убежишь.

Он неторопливо двинулся к доктору Маслову, который мучительно пытался уползти, волоча по полу простреленную ногу. На полу оставалась широкая кровавая полоса. Маслов поднял на майора побелевшие от ужаса глаза и последним усилием втащил вдруг ставшее непослушным тело в палату.

Дверь за ним захлопнулась с сытым металлическим щелчком.