Хауэлл поежился.

— Да. Ньярлатотеп. Таково его подлинное имя.

Эллисон знал, что это действительно так. Нечто, содержащееся в этих слогах, красноречиво говорило ему о себе, порождая отвращение даже в костях, близкое к тому омерзению, которое он пережил, рассматривая содержимое тайной кладовой Британского музея. Дженни не выпускала его руку из своей, слишком сильно стискивая ее.

Потом несколько часов они провели, обмениваясь информацией. И Хауэлл отметил, что, поскольку место селения нахапи в настоящее время осталось без надзора, они могут самостоятельно обследовать его. Он показал на лежавшую на столе карту.

— Я могу проводить вас туда.

— И вы считаете, что мы можем найти…

— Допускаю такую возможность, — ответил Хауэлл.

На следующее утро они пустились в путь — Эллисон и Дженни в арендованной машине, Хауэлл в своем джипе. Фармингтон располагался значительно ближе к границе Колорадо, чем представлялось Эллисону, и всего через три часа они оказались на месте, в не располагающем к себе тесном каньоне, отгороженном от окружающей глуши проволочной сеткой. Эллисон даже не успел толком представить себе, каким образом они будут пробираться внутрь, когда джип Хауэлла повалил хлипкие, преграждавшие грунтовую дорогу ворота, открывая дорогу обеим машинам к впечатляющему утесу, высившемуся в конце каньона.

Подземные ходы оказались в точности такими, как их описывал Хауэлл и какими они получились на фотографиях… вычерченная от руки схема также была удивительно точной. Однако тоннелей на самом деле существовало много больше, чем рассчитывал увидеть Эллисон, и, когда в конце дня они поднялись на поверхность, чтобы разбить лагерь и поесть, он осознал, что Хауэлл нанес на свою карту лишь малую долю подземных коридоров, находящихся под заброшенным городом.

Очень малую долю.

И пропущенные им ходы действительно уводили в глубины.

В ту ночь Дженни снова приснился Темный Человек — Ньярлатотеп.

— и, когда разбуженный криками Эллисон встряхнул ее, чтобы пробудить от кошмара, она сказала ему, что Оно снова говорило с ней.

О том, что ждет их.

Поиски оказались безумными и бесплодными, и Эллисон остался на месте, даже когда истекло отпущенное ему на эту работу время, не делая никакого осознанного решения, не потрудившись проинформировать свое университетское начальство, не сообщив никому и ничего, просто продолжая деятельность, как бы ставшую для него повседневной рутиной, словно бы он занимался ей и только ей всю свою жизнь. Проснувшись на заре, они быстро завтракали, после чего спускались вниз, в подземелье все трое разделялись, чтобы составить карту более глубоких уровней, вечером поднимались на поверхность, обедали, не разогревая пищу, и спали в руинах. По прошествии нескольких дней Хауэлл уезжал, чтобы купить еды и батарейки в ближайшем городке, расположенном в часе езды, однако Эллисон отказывался ездить с ним, отказывался отрываться от дела, понимая, что по мере того, как карта расширяется, превращаясь в лабиринт, они все ближе и ближе становятся к своей цели.

Спутники рассказывали ему о том, что слышали в подземных ходах звуки, крысиный топоток мелких тварей, пробегавших где-то рядом в каких-то незримых параллельных тоннелях, и, хотя сам он ничего подобного не слышал, на память приходили скелеты, которые Кроули показывал ему в тайной комнате Британского музея.

Так прошло десять дней, и, когда однажды вечером Хауэлл не вернулся из своего подземного похода, Эллисон понял, что поиски их закончены. Дженни, утомленная долгим хождением в подземелье и испуганная в куда большей степени, чем она готова была признать, хотела ждать Хауэлла наверху, однако охваченный волнением Эллисон настоял на том, чтобы они спустились и прошли по следам опоздавшего коллеги.