— Так этот хитровы…жженный еврей еще и оборотень, — задумчиво проговорил Петр, от чего меня буквально скрутило пополам от истеричного смеха. Похоже, вся эта чертова школа магии с ее чертовыми соревнованиями до сих пор держалась на этом мерзком старикашке. Понятно теперь, почему тот после смерти остался здесь, даже в теле призрака он делал больше, чем вся оставшаяся толпа вместе взятая.

— Петр Алексеевич? — обеспокоенно остановился Иван, глядя на меня. Я пытался успокоиться, но при виде такого смешного лица, которое он состроил, я разразился новым приступом смеха.

— М-да, ну хоть кому-то весело в сложившей ситуации, — философски протянул Петр, садясь на голую землю. — Думаю, следует подождать, потому что пока у него это не пройдет, перебирать ногами в направлении школы он точно не сможет.

— Я думаю, ты прав, — покачал головой Сусанин, но остался стоять рядом со мной.

Постепенно стало не так весело и смешно, и вскоре я успокоился, понимая, что ко всем прочим мерзким ощущениям присоединилась боль в груди и животе. Этак надорваться еще от смеха не хватало. Я прокашлялся и выпрямился, понимая, что все происходящее со мной далеко от понятия «нормально».

— В добавок ко всему — ваш двойник маг. — Как ни в чем не бывало продолжил Сусанин прерванную речь. Сейчас я сильно завидовал его выдержке и целеустремленности. — Это редко и необычно, и за этим нужно наблюдать. Думаю, что самое лучшее, что можно сделать — это определить его в школу, под наблюдение Долгова. Виктор сумеет с ним справиться, если вдруг что-то пойдет не так.

— А вы у меня спросили, чего я хочу, прежде, чем ненормальному берсеркеру меня на опыты сдавать? — огрызнулся Петр.

— У тебя нет выбора, — Сусанин вопреки всему посмотрел на него сочувственно. — Ты все равно остаешься двойником и не можешь надолго покидать его, также, как и жизнь твоя ограничена его жизнью. Но, если тебе нужны варианты, то я тебя могу забрать в имперский научный исследовательский центр, который распилит тебя на атомы, чтобы изучить, потому что отделенные от тела двойники встречались ранее, хм, дай подумать, никогда. И это только ускорит твою не слишком приятную кончину.

— Зараза, — Петр поморщился. — Вот представь, Петруха, нам все равно вместе придется таскаться везде. Не постоянно, конечно, но больше, чем на неделю я не могу тебя покидать, чревато очень нехорошей смертью. Причем, что самое обидное, моей.

— Пошлите отсюда, — я никак не мог прийти в себя и их разговоры частично проходили мимо меня, совершенно не сохраняясь в памяти, чтобы хотя бы позже осмыслить сказанное. Тем более, накатила такая апатия и тоска, что вдобавок к плохому физическому состоянию начало заводить мысли куда-то явно не туда. — Мне плохо, и надо отлежаться. — Не дожидаясь, пока они сообразят, что от них хотят, я вернулся и нагнувшись, подобрал кувшинки, с таким трудом добытые, и побрел в направлении школы. За спиной я услышал перешептывания, потому что в этот момент зрение стало совсем плохое, зато слух обострился до предела.

— Как так получилось, что озерный народ нас не тронул? — спросил Сусанин у Петра.

— Как это не тронул, еще как тронул. И снизу, и сверху и с различными пикантными связываниями, ух, что-то даже жарковато стало, — Петр тоже понизил голос. — Но, если серьезно, мы попали на какой-то местный праздник в честь парада планет.