— Спасибо, — радостно крикнула Клыкова, порывисто обняла меня и поцеловала. Точнее, она хотела чмокнуть меня в щечку, но я быстро перехватил инициативу. Ну а что, я же старался, добывал эти волоски, так сказать, достоин же я какой-никакой награды.

— Кха-кха, — мы отпрянули друг от друга. Кажется, слегка увлеклись. При этом Клыкова смотрела на меня так удивленно, будто у меня рога на голове проклюнулись, а на ногах копыта появились, вдобавок к хвосту. — Считайте, что я ничего не видела.

— Так ничего и не было, — я ухмыльнулся и захлопнул за девчонками дверь, не забыв ее на этот раз закрыть. Сунув вытащенную одежду в шкаф, я вернулся к зелью.

Приготовив все ингредиенты, смешал их, как сказано в рецепте, не понимая, а откуда возьмется зелье, если нет ни капли воды? Но, когда к получившейся смеси добавились волоски пантеры, она вдруг забурлила, потекла, стала сначала вязкой и густой, но затем, постепенно, потеряла цвет и стала прозрачной. Осторожно понюхав, я отметил, что она ничем не пахнет. Осторожно перелив ее во флакон, отмерил десять капель, больше было нельзя, закинул в рот и побежал искать Долгорукого.

У меня будет ровно час с того момента, как зелье подействует. Главное на глаза наставников не попасться, они смогут сразу понять, что я не совсем легальное зелье использую, тогда я даже не себя под удар подставлю, а свой клан и деда, который и так довольно много неприятностей хлебнул из-за своего непутевого внука.

Первым мне на глаза попался Шереметьев. Воровато оглядевшись, и не увидев никого постороннего, я подошел к нему. Нужно было опробовать действие зелья, а то станет не слишком приятно, если я сунусь к Долгорукому, а на самом деле, у меня получилось лекарство от запора.

— Петька, как жизнь? — я обнял его за плечи. Петр Шереметьев сначала нахмурился, но тут же его лицо разгладилось, и он улыбнулся, как своему самому лучшему и давнему приятелю.

— Привет, Романов, тебе что-то нужно? — Первым моим порывов было спросить, что с ними сотворила Изида Петровна, но времени было мало, и я отложил этот вопрос на потом. Непонятно, что я узнаю от Долгорукого, ведь наш дружеский и располагающий к себе разговор может и затянуться.

— А где Иван? С утра его ищу, и все никак не могу найти. — Главное было говорить ровно и располагающе к себе, не следует кричать или угрожать, по крайней мере, так было написано в инструкции.

— Да он вон, под той трибуной сидит, у него там «тайное место», — Петр ткнул пальцем в сторону стадиона, точно указывая на нужную трибуну, и расплылся в идиотской улыбке.

— Спасибо, ты настоящий друг, — похлопав его по спине, я рысью побежал к указанному месту.

Несколько раз стукнув в стенку ногой, чувствуя себя едва ли не юродивым при этом, я уже решил было, что Шереметьев мне соврал, но тут появились контуру двери, и она распахнулась.

— Романов? Какого черта… — взгляд Долгорукого расфокусировался, и он окончил фразу явно не так, как хотел, — ты все еще на пороге стоишь, проходи, я тебя свою берлогу покажу.

Долго я ждать не стал и юркнул в приоткрывшийся проем. Разглядывать его потайное укрытие я не стал, отметил только, что тут довольно уютно, самое то, чтобы уединиться или подумать. Снаружи сюда не доносилось ни звука, как только Иван закрыл за мной дверь.

Он что-то рассказывал, показывая на стол и небольшую софу, которая стояла в углу коморки, занимая, практически все пространство такой своеобразной комнатки. Но и прерывать его на полуслове было нельзя. Я просто слышал, как тикают часы, отсчитывающие оставшиеся у меня минуты, надеясь, что его такая своеобразная экскурсия скоро закончится.

— Ваня, Ванька, — обхватив его за голову я уткнулся лбом в его лоб, как делал это с его двойником, пока не узнал про его предательство, тщательно подгадав, когда он замолчит, чтобы перевести дух.