|
Юнкера и казаки приняли под охрану мосты и набережные, блокировав тем самым перемещение мятежников через реку и каналы. В запасные полки отправлены группы для записи во внутренние войска. Генерал Маннергейм сейчас ведет работу в казармах по обе стороны Литейного проспекта. Можно уже с уверенностью сказать, что мятеж в столице уже практически подавлен и с наступлением утра уже будем начинать мероприятия по выявлению и фильтрации зачинщиков и активных участников выступлений...
Я слушал генерала и, признаться, едва сдерживался, чтобы не начать улыбаться. Все напряжение этой ночи вдруг схлынуло с меня. Нет, не только и не столько слова Кутепова потешили мою душу. Я и сам чувствовал, что хотя еще захвачен Зимний и кто-то отстреливается из Адмиралтейства, что хотя еще находятся в лапах мятежников генералы Нечволодов и Иванов, хотя все далеко еще не кончилось, но все же наступил тот самый момент решительного и решающего перелома, когда впереди еще много труда, но уже ясно виден результат, когда уже есть понимание того, чем все закончится, когда дальше лишь дело техники, когда... Тут я заметил приблизившегося генерала Глобачева и шагнул к нему навстречу, собираясь благодарить за службу, но тут в глаза мне бросилась явная тревога на лице министра. - Что случилось, Константин Иванович? Глобачев козырнул и мрачно произнес: - Плохие вести, Ваше Императорское Величество. Великий Князь Николай Александрович, через телеграф Александровского дворца в Царском Селе объявил всей России, что вы принудили его к отречению за Цесаревича Алексея, в нарушение всех законов земных и божественных. В связи с этим, он заявляет о том, что вы, мой Государь, просто узурпатор, а законным Императором Всероссийским является его сын Алексей Николаевич...
ГЛАВА V. КТО В ЦАРСТВУЮЩЕМ ДОМЕ ХОЗЯИН?
ПЕТРОГРАД. ТАВРИЧЕСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Рассвет. - Господа, разрешите нас всех поздравить с созданием нашего нового демократического правительства! - Гучков поднял бокал с шампанским и, увидев, что присутствующие присоединились к нему в этом вопросе, продолжил полуречь-полутост. - Уверен, что вся либеральная общественность России сейчас мысленно с нами и поддерживает нас в этом прогрессивном начинании! Да что там России - всего мира! Собравшиеся одобрительно зашумели, зазвучал звон бокалов, послышались какие-то восклицания с мест по своей форме и содержанию могущие сами претендовать на статус дополнительных тостов, которые провозглашали здравицы новому правительству и всем присутствующим на этом историческом событии. Нервное напряжение отпускало и комитетчики, как и все люди, которые испытали долгий страх, сменившийся чудесным спасением, начали шуметь, смеяться, отпускать шутки и остроты, и всячески стараться показать (причем не только и не столько окружающим), что бояться было совершенно нечего, и уж лично они точно ничегошеньки не боялись, а лишь подыгрывали, пугая других, ну, и так далее, что говорят и делают спасшиеся в подобных случаях. А уж радоваться членам Временного Комитета Государственной Думы было чему! Бесконечно длинная и полная ужасной неизвестности ночь наконец-то благополучно разрешилась и теперь собравшиеся, еще четверть часа назад проклинавшие все и вся, мечтавшие оказаться подальше не только от этого злополучного Комитета, но и желательно от столицы вообще, вдруг взбодрились, зашумели, достали шампанское и приготовились ставить подписи под документом, с которым каждый из них рассчитывал войти в историю. - Господа, господа! - князь Львов застучал кофейной ложечкой по краю своего бокала, призывая к вниманию. - Разрешите огласить список первого воистину демократического правительства России! Под одобрительные возгласы он взял в руки документ и начал его, как он метко выразился, именно "оглашать" - настолько громко и пафосно это было. |
