Изменить размер шрифта - +

 

Ноябрь или декабрь 1851

 

Розы

 

 

Розы цветущие, розы душистые, как вы прекрасно

В пестрый венок сплетены милой рукой для меня!

Светлое, чистое девственной кисти созданье, глубокий

Смысл заключается здесь в легких воздушных чертах.

Роз разновидных семья на одном окруженном шипами

Стебле – не вся ли тут жизнь? Корень же твердый цветов –

Крест, претворяющий чудно своей жизнедательной силой

Стебля терновый венец в свежий венок из цветов?

Веры хранительный стебель, цветущие почки надежды,

Цвет благовонный любви в образ один здесь слились, –

Образ великий, для нас бытия выражающий тайну;

Все, что пленяет, как цвет, все, что пронзает, как терн,

Радость и скорбь на земле знаменуют одно: их в единый

Свежий сплетает венок Промысл тайной рукой.

Розы прекрасные! в этом венке очарованном здесь вы

Будете свежи всегда: нет увяданья для вас;

Будете вечно душисты; здесь памятью сердца о милой

Вас здесь собравшей руке будет ваш жив аромат.

 

Не ранее марта 1852

 

 

Баллады

 

Людмила

 

 

«Где ты, милый? Что с тобою?

С чужеземною красою,

Знать, в далекой стороне

Изменил, неверный, мне;

Иль безвременно могила

Светлый взор твой угасила».

Так Людмила, приуныв,

К персям очи преклонив,

На распутии вздыхала.

«Возвратится ль он, – мечтала, –

Из далеких, чуждых стран

С грозной ратию славян?»

 

Пыль туманит отдаленье;

Светит ратных ополченье;

Топот, ржание коней;

Трубный треск и стук мечей;

Прахом панцири покрыты;

Шлемы лаврами обвиты:

Близко, близко ратных строй;

Мчатся шумною толпой

Жены, чада, обрученны…

«Возвратились, незабвенны!..»

А Людмила? Ждет пождет…

«Там дружину он ведет;

Сладкий час – соединенье!..»

Вот проходит ополченье;

 

Миновался ратных строй…

Где ж, Людмила, твой герой?

Где твоя, Людмила, радость?

Ах! прости, надежда сладость!

Все погибло: друга нет.

Тихо в терем свой идет,

Томну голову склонила:

«Расступись, моя могила;

Гроб, откройся; полно жить:

Дважды сердцу не любить».

 

«Что с тобой, моя Людмила? –

Мать со страхом возопила. –

О, спокой тебя творец!» –

«Милый друг, всему конец;

Что прошло – невозвратимо;

Небо к нам неумолимо;

Царь небесный нас забыл…

Мне ль он счастья не сулил?

Где ж обетов исполненье?

Где святое провиденье?

Нет, немилостив творец;

Все прости; всему конец».

 

«О Людмила, грех роптанье;

Скорбь – создателя посланье;

Зла создатель не творит;

Мертвых стон не воскресит». –

«Ах! родная, миновалось!

Сердце верить отказалось!

Я ль, с надеждой и мольбой,

Пред иконою святой

Не точила слез ручьями?

Нет, бесплодными мольбами

Не призвать минувших дней;

Не цвести душе моей.

 

Рано жизнью насладилась,

Рано жизнь моя затмилась,

Рано прежних лет краса.

Что взирать на небеса?

Что молить неумолимых?

Возвращу ль невозвратимых?» –

«Царь небес, то скорби глас!

Дочь, воспомни смертный час;

Кратко жизни сей страданье;

Рай – смиренным воздаянье,

Ад – бунтующим сердцам;

Будь послушна небесам».

Быстрый переход