Между тем некоторые из гостей перешепнулись между собою и приступили к Франческе с просьбою спеть что-нибудь. Робкий Джулио, который давно желал этого, умоляющим голосом повторил просьбу… Вопрошающим взором взглянула Франческа на своего любовника…

– - Синьор Отто, походатайствуйте за нас!

– - Запой, Франческа; ты этим меня обяжешь,-- сказал он. Франческа запела.

Театр дрожал… восхищена,

Толпа, дивясь, рукоплескала;

Певица, гордости полна,

Чуть головой толпе кивала;

Краса тускнела перед ней,

Заметней было безобразье;

Вздыхали юноши сильней,

И в старцах таяло бесстрастье…

Летят хвалы со всех сторон,

Шумнеет гул рукоплесканий,

Сбирает -- понят, оценен --

Талант торжественные дани!

И на нее венец кладет

Ареопаг искусства строгий,

И на себе толпа везет

Ее в роскошные чертоги!..

Промчался месяц… Злой недуг

Ее сковал; она в постели,

Краса лица исчезла вдруг,

Живые очи потускнели…

Она поправилась: и вот

Летит опять на помост сцены,

Запела арию -- и ждет,

Как задрожат театра стены.

Но тихо всё… Давно толпой

Уже другая овладела…

Толпа лишь шепчет меж собой:

"Как Вероника подурнела!"

Она пела прекрасно. Каждое слово нашло приличный звук, каждая страсть заговорила родным ей языком, полным гармонии поэтической… Чудно новой, бесконечно разнообразной показалась слушателям песня Франчески… От восторга они даже не смели хвалить ее, слушали с каким-то безмолвным благоговением… Перед ними раскрылось всё, до чего только искусство достигнуть может; но и самое искусство не было бы так сильно, если бы ему не содействовала душа.

Щеки ее горели, слеза дрожала на реснице. Невыразимо-унылым голосом, проникающим до глубины сердца, в котором смешаны были и язвительная насмешка, и болезненное сострадание, и презрение, пропела она последние стихи и, утомленная, облокотилась на диване, наклонила голову, закрыла руками горящее лицо…

"Превосходно, превосходно!" -- воскликнули слушатели в один голос после долгого молчания.

Больше всех песня Франчески подействовала на Джулио. Он плакал, не мог сам себе дать отчета в своих чувствах. Сладкой струей лились в душу его обворожительные звуки, и ему казалось, что они не совсем чужды ему, что он когда-то слышал их.

Когда Франческа открыла лицо, он обратил на нее взор свой и долго пристально рассматривал ее…

– - Что с вами, Джулио? -- спросил Отто, подойдя к нему.

– - Ах, эта песня пробудила в душе моей тяжелое, мучительное воспоминание,-- сказал Джулио, не сводя глаз с Франчески… Отто сделал гримасу и сел на диване подле певицы…

– - Два года тому назад я видел на сцене очаровательное существо, ангела на земле, и слышал из уст его звуки, столько же сладкие, пленительные… Они глубоко запали в мое сердце, на которое с тех пор права принадлежали очаровательной певице. Я полюбил ее, и теперь еще люблю, и теперь сердце мое горит страстью, которая дарит меня одними страданиями. Простите мне, синьора, что я так засмотрелся на вас; вы так похожи на нее… Смотря на вас, мне кажется, что я вижу прекрасную Ангелику…

– - Ангелику! -- повторил с беспокойством Отто и испытующим взором взглянул на Джулио и свою любовницу…

– - Да; она овладела моим сердцем. Ее дивная красота свела меня с ума. Я страдал ужасно… День, в который я не видел ее, был для меня мукою… Зато когда я видел ее, когда она случайно дарила меня приветной улыбкой…

– - Она дарила вас приветной улыбкой? -- воскликнул Отто встревоженным голосом и гневно взглянул на Джулио…

Между тем Джулио смотрел на Франческу и как бы старался понять что-то из ее взора.