— Nice piece of ass, fellow. Have a good fuck.

Это было гнусно. На четвертом этаже старый кореец взял у Малко 5000 вон за комнату с такой узкой кроватью, каких не было в концлагерях... В окно мигали разноцветные неоновые огни. Малко уже не знал, как отсюда выбраться. У него не было ни малейшего желания заниматься любовью с Ок Цун.

Она подошла к нему с деланной улыбкой и слегка потерлась об него.

— Вы дадите мне 50 000 вон, — сказала она.

— О'кей.

— Сейчас.

— Вы не доверяете? — улыбнувшись, спросил Малко.

Она не настаивала и, усевшись на кровати на колени, стала раздевать его, шепча какие-то непристойности на невнятном английском. Ее ласки были машинальны, но эффектны. Малко в конце концов отреагировал. Ок Цун не проявляла ни малейшего желания раздеваться.

Она наклонилась и прикоснулась к нему губами, задержав дыхание и оторвавшись через секунду:

— You have a big prick, — сказала кореянка с плохо разыгранным восхищением.

Должно быть, она говорила это сотни раз. Малко стало жалко ее.

Он не отводил глаз от ее сумки «Шанель», лежащей на стуле...

Едва ее дыхание успокоилось, Ок Цун бросилась в туалет. Малко только протянул руку, как она уже вернулась, держа салфетку, которой тщательно вытерла его. Он привел себя в порядок, и кореянка снова скрылась в туалете. На этот раз она открыла кран и наклонилась над ним, чтобы прополоскать рот, повернувшись к Малко спиной. Малко вынул из кармана пять десятитысячных купюр, открыл сумку и положил их внутрь, проверив ее содержимое: кое-какие вещи, косметика, кошелек, платок, ключи. И корейский паспорт коричневого цвета. Он вынул его из сумки и открыл на третьей странице.

Он успел разобрать имя Ок Цун, номер и увидел, что в нем не было фотографии!

Кореянка бросилась к нему.

— Что вы делаете?

— Ваши деньги, — сказал Малко. — Этот паспорт выпал из сумки, и я поднял его.

Она увидела деньги и смягчилась, однако сразу же закрыла сумку. И направилась к двери. Развлечение закончилось. Они быстро спустились с четвертого этажа. Малко хотел любой ценой возобновить контакт. Паспорт без фотографии — тут действительно было что-то не то.

Выйдя к неоновым витринам, он взял ее за руку и спросил:

— А почему девушка, с которой мы встретились, плакала?

— Негр причинил ей боль, — сказала она, несколько поколебавшись. — Это дикари, они набрасываются, как жеребцы. Лично я никогда не занимаюсь любовью с неграми.

Малко задумался. Что делала эта проститутка с такой чопорной студенткой, как Сун-Бон? На улице стало тише.

— Куда вы идете? — спросил он.

— Я возвращаюсь домой, — ответила кореянка. — Я устала.

— Я провожу вас.

Она покачала головой.

— Не надо ко мне подниматься, не стоит.

Она стала ловить такси.

— Мне бы хотелось снова вас увидеть, вы очень красивая, — сказал Малко так убедительно, как только мог.

Он превосходно играл роль удовлетворенного клиента. Ок Цун украдкой посмотрела на него. Пятьдесят тысяч вон получить всегда приятно.

— Приходите в «Лаки спот» завтра.

— Завтра вечером я не могу. Мне бы хотелось увидеть вас раньше.

Она заколебалась.

— У меня мало времени... Я рано начинаю работать.

— А до работы?

— Хорошо, — сказала Ок Цун без энтузиазма, — завтра в шесть часов в кафе «Заза», это рядом с магазином «Гамильтон».

Она уже садилась в отъезжавшее такси, удаляющееся в сторону Итэвон, сверкающий неоновыми огнями.