|
Я узнала, что одна фирма в Вестдене нанимает студентов для работы официантами. Они обслуживали свадьбы, банкеты, корпоративные вечеринки и прочие мероприятия; платили девяносто рандов за работу официанткой или подавальщицей всего за одну ночь с субботы на воскресенье, и еще можно было купить форму со скидкой. Форма у них была что надо — черные колготки, черная юбка-карандаш и белая блузка. Я пришла к ним, и они взяли меня на работу. Хозяевами были два славных гея среднего возраста; каждые две недели они уходили в загул, но возвращались вовремя к следующему мероприятию.
Работа была не очень трудная, главное — привыкнуть долго находиться на ногах, а я выглядела потрясающе в юбке-карандаше, не подумайте, что я хвастаю. Но больше всего мне нравились деньги. Свобода. И… не знаю, возможность зайти в торговый центр, посмотреть на джинсы фирмы «Дизель» и, если понравятся, купить их. Как приятно сознавать, что у тебя не пусто в кошельке. Круто! Сначала я работала только по субботам, а потом стала выходить и по пятницам, а иногда и по средам. Только ради денег. Только ради… вы скажете — власти, которую они дают. Однажды в октябре в «Шумане-Парк» устраивали вечеринку для членов гольф-клуба. После горячего я вышла покурить и у восемнадцатой лунки увидела Вильюна с бутылкой в руке. У него был такой… понимающий взгляд. Он предложил мне выпить глоточек.
Наверное, его обкололи какой-то дрянью, потому что, когда он проснулся, было уже утро. Гриссел медленно, с трудом разлепил глаза и увидел перед собой стену больничной палаты. Он не сразу сообразил, что в его руку воткнута игла, к которой присоединена трубка капельницы. Его уже не трясло. Вошла медсестра; она о чем-то спросила его. Когда он ответил, голос его был хриплым. Наверное, он говорил слишком громко, потому что ее голос доносился словно издалека. Она взяла его за запястье, нащупала пульс и взяла в другую руку часы, висевшие у нее на груди. Странное место для часов, подумал Гриссел. Потом медсестра сунула в его пересохший рот термометр и негромко заговорила. Это была чернокожая женщина со шрамами на щеках — последствием подростковых прыщей. Она мерила его ласковым взглядом. Потом она записала что-то на белоснежной карточке и ушла. Две цветные сестрички принесли ему завтрак, придвинули столик к кровати. Они были оживленные, щебетали, как птички. Поставили дымящийся поднос на столик и сказали: — Вы должны поесть, сержант, вам необходимо хорошо питаться. Потом они исчезли. Когда пришел врач, поднос стоял на прежнем месте, нетронутая еда остыла. Гриссел свернулся в позе зародыша, сунув руки между ногами. Голова налилась свинцовой тяжестью. Думать не хотелось, потому что его разум мог предложить ему только неприятные мыс Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
