— Поищите у себя, — посоветовал Юрий.

Я взглянул на свои оттопыренные штанины.

— Один, — сосчитал я. — Два. Хотите, чтобы я вывернул карманы?

Я присел на прозрачную ступеньку, упругую и прохладную.

— Мы хотим, чтобы вы поняли, — сказал он. — Будущее нужно сначала придумать. Для одного человека, например, для себя, придумать Будущее — это просто, но зато нет смысла. А для всех сразу... В общем, выбор за вами.

— Я выберу, — согласился я. — Когда ты объяснишь, зачем я тебе понадобился.

— Опять тот же вопрос, — устало сказал он. — Пек Зенай захотел слег, но ему, к счастью, не хватило фантазии охватить всю Землю. Я со своей вечной молодостью тоже жидковат оказался. Чтобы распространить фантазию за пределы одного города, нужен настоящий талант.

— Мой, — саркастически сказал я.

— Вы знаете, каким должно быть Будущее, и оно мне нравится, — сказал он.

— Сделаем, — сказал я. — Включим гипноизлучение, улучшающее человеческую природу, и все будет. Как советовал один юморист.

— Вашему удивлению, Ваня, меньше суток, — сказал он, помолчав. — А я вот уже пятнадцать лет не перестаю, как и вы, удивляться — почему я? Почему именно меня забросило на этот астероид? Вы помните, каким я был?

— Ты был образцом подрастающего поколения, — сказал я серьезно. — Ты жадно учился, перенимал опыт у старших товарищей, естественно, постоянно ошибался и был обуреваем всеми теми чувствами и иллюзиями, которые полагались тебе по возрасту.

— Иллюзии, — задумчиво сказал он. — Все правильно. Коммунистическое общество в целом построено, остались мелкие недоделки, технически легко устранимые... Я ведь и вправду так думал тогда. Та самая железная стена, которая отделяет благополучное общество от неблагополучного, — она была в моей голове.

— И какой же ответ? — живо поинтересовался я. — Почему именно ты?

— Спецрейс номер семнадцать, — тихо сказал он. — Космическое путешествие, которое свело нас вместе...

— Не понял, — сознался я.

— Неужели вы не чувствуете, что с того инспекционного рейса все и началось? Железные стены в наших головах поела ржа, иллюзии рассыпались в труху. Все, что было до уникального похода «Тахмасиба», — неправда, морок. Этот рейс — главное в истории нашего с вами мира. В другом мире он, возможно, не значил бы ничего, а в нашем он — отправная точка новой эры.

— У меня другое мнение, — сказал я вежливо. — Но это не важно. Я хотел узнать про астероид...

— А что астероид? — без интереса сказал Юрий. — Обычная малая планета. Двадцать километров в поперечнике. Название Strugatskia... Впрочем, название вряд ли вам что-нибудь скажет.

Я порылся в своем мысленном каталоге. Название в самом деле ничего мне не говорило. Малых планет в Солнечной системе — несколько тысяч.

— Или вы спрашивали про мою историю? — продолжал он мертвым голосом. — Это тем более неважно, да и рассказывать долго. Если хотите что-то узнать, не бойтесь вытащить то, что у вас в карманах.

— Зачем? — сказал я тупо. Что-то со Странником происходило, но мне не до того было.

— Букв две, — сказал он. — Добавьте третью. Тест пройден, Ваня, и выбор за вами.

Прямо под нашими ногами застыл в стеклянной пустоте, прощально взмахнув оборванным шнуром, торшер в виде арапа, держащего баскетбольный мяч. Я смотрел вниз и с отчаянием думал о том, что спрашивать больше нечего. Не пора ли тебе, Жилин, собраться с духом и составить Слово — вот что мне тут пытались втолковать! Но имею ли я право? Даже если и есть у меня пресловутая «третья буква», даже если и догадался я, что сие означает.