— Аппарат уже отключен, — безучастно ответил тот. — Приходите попозже.

По— моему, человек смертельно хотел спать, жалко было дергать его по пустякам

Стойка также была весьма нестандартна. Строго говоря, это не стойка была, а длинный узкий аквариум: бокалы ставились прямо на стекло, под которым плавали рыбки. Попивай себе коктейль, или что они тут предпочитают пить, и любуйся на живую природу. На другом конце аквариума скучал еще один гость. Этот невысокий, но, видимо, очень сильный мужчина листал короткими пальцами глянцевый каталог, обкусывая виноградную гроздь, и странно при этом поглядывал на меня. Он начал дарить мне свое внимание, едва я появился в холле. Каталог, по-моему, интересовал его значительно меньше. Может, признал во мне знакомого, но имя мое забыл? По утрам бывает и не такое. Я вежливо улыбнулся ему, и он тут же, приняв это за сигнал, передвинулся вдоль стеклянной стойки и занял новое место — через одно от меня.

— А это у вас что, разве не запрещено? — громко позвал мужчина бармена, тыча пальцем в страницу. Тот посмотрел:

— «Де Сад и Шанель», режиссер Слесарек... Нет, конечно. Вам дать?

— Я думал, у вас все запрещено, — сказал гость. — Тогда дай мне еще вот это.

— «Детский де Сад», — прочитал бармен. — Того же автора. Обождите, пожалуйста...

Он скрылся в подсобном помещении.

— Предпочитаю русские порники, — сообщил мне мужчина. — С таким надрывом делают, как в последний раз. Загадочные люди.

— Вы искусствовед, — догадался я.

— Нет, я из другого полушария прилетел. Не заснуть никак, у нас разница в двенадцать часов. И потрепаться не с кем... Ненавижу марксистов, — неожиданно закончил он и запихал виноградную гроздь в рот целиком, вместе с черенком.

Дежавю, с удовольствием расслабился я. Что-то подобное в моей жизни уже было — про марксистов. Не иначе, это провокация... Человек-Другого-Полушария профессионально работал челюстями, с хрустом перемалывая все живое, а на лбу его, озабоченно сморщенном, пылала одна-единственная мысль: в раю нормальным людям делать нечего.

— Казино прикрыты, — снова заговорил он. — Говорят, азарт, алчность, плохо. Местные не хотят этим бизнесом заниматься, а иммиграция вся поголовно с ума сошла. И еще — жуткая проблема с женщинами. Женщины здесь не продаются. Просто беда какая-то. Где это видано, чтобы женщины не продавались? А ведь какое было местечко. Я каждый сезон сюда приезжал, отводил душу.

Появился бармен, выложил перед ним два кристалла с заказанными стереокомиксами. Тот брезгливо ополоснул пальцы в аквариуме, смывая виноградный сок, и рассовал кристаллы по карманам.

Что-то выпало у него из кармана. Мужчина поспешно слетел с табурета и сгреб стукнувший об пол предмет. Так-так-так, подумал я, успев разглядеть, что это было. Ситуация становилась интересной.

— Пытался сегодня попасть в коммуну Юных Натуралистов,сообщил любитель русских порников, возвращаясь на место.Ну, то есть к хрусташам. Про растительный секс слыхали? Говорят, это что-то!.. — Он непроизвольно облизнулся. — Любовь на деньгах, на хрустящих банкнотах, волнующе шелестящих под тобой. В роскошном зале — все вместе, как волны в море... Так что бы вы думали? Всех желающих, оказывается, тестируют! Снимают психо-эмоциональные показатели, какой-то «групповой совместимости» добиваются. Как будто в дальнюю экспедицию отбирают, кретины.

— Вам отказали? — сочувственно сказал я, бездумно качаясь на табурете.

— Да, настоящие парни им не нужны. Я этому продавцу газет чуть рыло не начистил... а сначала деньги ему совал, интелю недобитому, и хорошие деньги...

— Какому продавцу?

Он хихикнул басом, окинув меня стеклянным взглядом.