|
*** Из экспедиции Анисий вернулся в четвертом часу пополудни усталый и без улова, но в хорошем настроении, которое, впрочем, не покидало его всю последнюю неделю. Предстоял самый приятный этап работы - разбор и обсуждение событий дня. - Вижу по отсутствию блеска в глазах, что сети пусты, - приветствовал его проницательный Эраст Петрович, видно, и сам недавно вернувшийся - был он еще в мундире и при крестах. - А что у вас, шеф? - с надеждой спросил Тюльпанов. - Что генералы? Что шахматист? - Г-генералы настоящие. Шахматист тоже. Действительно, феноменальный дар: сидел спиной к доскам, ничего не записывал. Из десяти партий выиграл девять, проиграл только одну. Неплохой business, как говорят нынешние дельцы. Девятьсот рублей господин Чигорин получил, сто отдал. Чистая прибыль - восемьсот, и это за какой-нибудь час. - А кому он проиграл? - полюбопытствовал Анисий. - Мне, - ответил шеф. - Но это неважно, время потрачено попусту. Ничего себе попусту, подумал Тюльпанов. Сто рублей! Спросил уважительно: - Хорошо играете в шахматы? - П-прескверно. Случайное везение. - Фандорин поправлял перед зеркалом и без того идеальные уголки крахмального воротничка. - Я, Тюльпанов, видите ли, тоже в некотором роде феномен. Азарт игры мне неведом, любые игры на дух не выношу, но мне всегда везет в них совершенно фантастическим образом. Я уж привык и д-давно этому не удивляюсь. Даже вот в шахматы. Господин Чигорин перепутал клетки, велел поставить королеву не на f5, а на f6, прямо под мою ладью, а после так расстроился, что продолжать не захотел. Все-таки играть десять партий не глядя чрезвычайно трудно. Однако рассказывайте вы. Анисий весь подобрался, потому что в такие минуты чувствовал себя, как на экзамене. Но экзамен был приятный, не то что в реальном. Двоек и колов тут не ставили, а вот похвала за наблюдательность или сообразительность выпадала нередко. Сегодня, правда, похвастать было особо нечем. Во-первых, у Тюльпанова совесть была нечиста: потащился-таки в музей Патека, потратил казенных 3 рубля и полчаса пялился на чимпанзи с детенышем (оба были необычайно живыми и веселыми, реклама не соврала), хотя пользы для дела от этого не было решительно никакой. Заехал и на Большую Ордынку, это уж от служебного рвения. Поговорил с очкастым хозяином криволапого ублюдка, выслушал всю душераздирающую историю, закончившуюся сдержанными мужскими рыданиями. Про электрического доктора рассказывать подробности не хотелось. Анисий начал было, но смутился и скомкал. Ради долга пришлось подвергнуться постыдной и довольно болезненной процедуре, после которой в паху до сих пор будто иголками покалывало. - Страус, доктор этот, отвратительный тип, - наябедничал Анисий. - Очень подозрительный. Вопросы всякие пакостные задает. - И мстительно закончил. - Вот кем бы полиции заняться. Эраст Петрович, деликатный человек, про детали расспрашивать не стал. Сказал с серьезным видом: - Это похвально, что вы решили подвергнуться электрической процедуре, тем более что в вашем случае "последствия пороков молодости" вряд ли возможны. Самоотверженность во имя дела достойна всяческого поощрения, но вполне достаточно было бы ограничиться несколькими вопросами. Например, сколько этот лекарь берет за сеанс. - Пять рублей. Вот, у меня и квитанция есть, - Анисий полез в карман, где хранилась вся денежная отчетность. - Не нужно, - отмахнулся надворный советник. - Стали бы "пиковые валеты" из-за пяти рублей мараться. Анисий сник. Проклятые иголки так забегали по измученному электричеством телу, что он аж заерзал на стуле и, чтобы поскорее стереть неблагоприятное впечатление от своей дурости, стал рассказывать про моментальную благотворительную лотерею. - Солидное учреждение. Одно слово - Европа. Арендует бельэтаж в здании Попечительского совета по призрению сирот. Во всю лестницу хвост, люди разного звания и сословия, немало и благородных. |
