Вероятно, при каких-то условиях она может из 2013 года пробить и новый проход. Как-то она ведь сделала самый первый проход в Ленинград! Вернее, первых проходов она сделала с десяток, но это всё были разные проходы, в смысле, в разные Ленинграды, и всегда в 10 июля. Но потом-то она проход в Берлин сделала, и это был наш Берлин, нашего мира. Значит, такое возможно, только она не поняла пока, как.

Откуда мы узнали? А время не остановилось! Я тогда вечером, когда мы с Лотаром под кроватью прятались, прямо в осадок выпал, когда узнал от него, что забрали мы его не из 10-го, а из 11 июля. Сутки, сутки меня дома не было! Я тогда уже сразу понял, что дома меня прибьют.

Так мы с Лотаром лежали под кроватью, шептались, а я заранее мягкое место потирал себе. Будет больно, точно знаю.

Потом вернулась с кухни Ленка и шёпотом позвала нас кушать. На ужин были сосиски со вкусом картона и вполне приличный хлеб. Представляю, как удивились Ленины родители, когда их дочка заявила, что жутко голодна, буквально умирает с голоду, и утащила к себе в комнату блюдо с двенадцатью сосисками и три здоровых куска хлеба. Наверное, подумали, что дочка балуется, съест штуки три, а остальное принесёт обратно. Обратно, однако, Лена вернула совершенно пустое блюдо. А Лотар копуша и привереда в еде, оказывается. Ну и, сам виноват. Не будет рожи корчить, когда поесть дали. Бубнил сидел, из чего, мол, они дрянь такую делают. Больше бы ещё бубнил, я молчал, потому пять сосисок успел целиком сожрать, и ещё одну до половины, прежде чем Ленка заметила такое и не отобрала у меня последнюю полусосиску и не отдала её Лотару.

Спал я той ночью вдвоём с Лотаром, на полу. Втроём на кровати ну никак не поместиться, никак! Вот, чтобы не обидно никому было, мы под кроватью и легли. Только у нас одно одеяло на двоих было и одна подушка, но это не страшно. Спать под одним одеялом с Лотаром я не боюсь ни разу, да и Лотара это не смущает ничуть. Мы же ведь не такие, как эти, из телевизора. Только всё равно тесно было. А немец ещё всю ночь ворочался, пихался и тянул одеяло на себя. Да и жёстко на полу, хоть мы и настелили туда тряпок. В общем, спал я не очень крепко.

К тому же, спать поздно легли. Раз мы выяснили, что время не останавливается, что проход Ленка теперь открывает в тот самый мир, где уже была, то… Теперь-то мы что-то поменять как раз и можем, можем! Что удивительно, самым горячим сторонником не допустить войны между Германией и СССР стал Лотар. Антифашистом он при этом не стал, но сказал, что расовая теория, возможно, требует доработки и переосмысления. В конце концов, как бы велик ни был фюрер, ошибиться может даже и он. Вдруг он ошибся?

Такое изменение взгляды Лотара претерпели после того, как он почитал статьи в Википедии (энциклопедия такая на компе, кто не знает) о разрушенном американцами Дрездене и о штурме Кенигсберга, а потом и Берлина. Посмотрел фотографии руин немецких городов (на сделанной с воздуха фотографии развалин Берлина он, кажется, заметил и свой дом, от которого одна стена осталась). Почитал об убийстве шестерых малолетних детей доктора Геббельса их собственной матерью. Когда Лотар изучал хронику последних дней и часов жизни Гитлера, то кусал себе губы от бессилия. А потом Ленка расстаралась и нашла ему прощальное письмо одной из дочерей Геббельса (на немецком языке!), которое та написала в конце апреля 45-го из бункера Гитлера, и Лотар даже разревелся и сказал, что допустить этого нельзя.

А вот что нам делать? Как остановить бойню?

Предложенный мной вариант снабдить товарища Сталина подробной информацией по разным вкусным штучкам, дабы 22 июня фашистов на границе встретили сотни ИС-3 и Миг-9, а все бойцы поголовно были вооружены «Калашниковыми», энтузиазма ни у кого не вызвал.