— Мы опоздали, — заплакала Тине, — как же это мы о ней забыли! В результате так и не сказали ей «до свидания».

— А я сказала, — воскликнула Лутье. — И еще я сделала ей бутерброд с арахисовым маслом. Ее любимый бутерброд.

— Здесь было для нее слишком шумно, — сказал Варре. — Она этого не любит.

Все долго смотрели в небо. Идеальная погода для того, чтобы улететь.

31

Все еще долго сидели в комнате у Бора. Под кроватью нашли несколько перышек и теперь дули на них.

— Я сегодня возвращаюсь домой, — сказал Бор. — За мной приедет мама.

— Мне тоже надо домой, — сказала Лутье, — потому что завтра возвращается папа. Бор сказал, что его мама отвезет нас обоих.

— А я вот до сих пор не знаю, не лежит ли где-нибудь съеденная девочка, — сказал Спасатель.

— И ясней так и не попрощалась, — сказала Тине. — Мне уже казалось, что я смогу обойтись без этого, но нет, не могу.

— Птишка улетела в южном направлении, — сказал Варре, — а юг так велик…

— Так что же, придется вернуться домой?

— Можно на всякий случай еще пройти в сторону юга, — сказал Варре, — пока не станет жарко, или пока не отпадет надобность, или пока мы не устанем. Тогда мы будем знать, что сделали все, что могли.

У входа в санатель останавливались машины. Это приезжали люди, у которых здесь были дети, жены или мужья, чтобы забрать их домой или навестить.

И мама Бора тоже приехала.

Она спросила, понравилось ли здесь Бору, и очень хотела услышать от него слово «да».

— Да, — сказал Бор.

Он показал маме Лутье, как будто ему ее здесь подарили. Мама согласилась взять Лутье с собой. Но сначала надо было попрощаться. Тощему человеку и женщине при входе быстро пожали руку. А вот прощание с Тине, Варре и Спасателем заняло куда больше времени. Они договорились ходить друг к другу в гости и записали адреса и телефоны на маленьких листочках, которые легко может унести ветер. Эти листочки они засунули поглубже в карман.

А когда машина отъехала, Чипе с Варре еще долго-долго махали ей вслед.

— Через минутку я к вам вернусь! — сказал им Спасатель, пока они махали.

Он бегом вернулся в санатель, в зеленое отделение. В гостиной увидел мальчика, обещавшего что-нибудь для него сделать.

Мальчик выглядел теперь намного веселее.

— Значит, ты правда ждал этого от меня? — спросил он. И показал Спасателю комок глины. Там и сям виднелись трещинки, но вообще комок был совершенно целый.

— Вот, что я сделал, — сказал мальчик. — Я назвал это «Мысли».

— Здорово! — сказал Спасатель. — Твои «Мысли» на самом деле очень похожи на мысли, которые у меня порой бывают.

— Вам кажется, мне удалось что-то сделать?

— Конечно. Еще бы.

— И вы не думаете: вон сколько трещинок, значит, ему не совсем все удалось?

— Вот уж чего не думаю, того не думаю, — ответил Спасатель. — Мыслей без трещинок не бывает.

У мальчика на лице было написано еще большее облегчение.

— Я обжег свою скульптуру в печи, — сказал он, — чтобы была крепче.

— Очень хорошо! — сказал Спасатель. — Крепкие, обожженные мысли. Можно, я возьму их с собой?

— Можно, — сказал мальчик. — А я сделаю новые.