— Не будет, конечно, да я не о том. Просто не хотелось бы мне играть роль невольного разрушителя чужих замыслов. А уж по отношению к Дубровину — тем более. — Дмитрий заметил, что Жанна как-то уж слишком пристально смотрит на него, и спросил: — Тебя смущает моя самоуверенность?

— Нет, я вот о чем подумала… Пытаюсь представить себя на твоем месте, на месте Дубровина… Что бы я чувствовала? И еще знаешь что… Ведь на месте Дубровина мог бы оказаться человек, который всеми силами постарался бы как-то помешать тебе.

— Это было бы бесполезно. Мои выводы говорят сами за себя, я тут всего лишь посредник.

— Но ведь наукой-то занимаются живые люди.

— И это верно. Но, слава богу, на месте Дубровина сидит Дубровин, а его в таких вещах подозревать бессмысленно. Ольф приехал?

— Да.

— Как он?

— Не знаю. Молчал всю дорогу.

— Ничего, потом наверстает.

За ужином Дмитрий почувствовал сильную усталость, даже решил не дожидаться чая и виновато сказал Жанне:

— Знаешь, я, наверное, пойду лягу.

— Иди, чай я тебе принесу.

Когда Жанна принесла ему чай, Дмитрий, погладив ее руку, тихо сказал:

— Ты не волнуйся, я просто устал. После окончания работы у меня почти всегда так.

— Ольф говорил, — невесело сказала Жанна. — Ноу тебя такое лицо…

— Ничего, теперь отдыхать будем… Долго отдыхать.

— Как ты говоришь это слово — «долго», — с тревогой сказала Жанна. — Почему долго?

— Целый месяц — разве не долго?

— Ты не так сказал.

— Все так, Жаннушка… Давай-ка спать, а? Я уже разучился засыпать без тебя.

— Сейчас я тоже лягу.

Но пока Жанна относила чашки на кухню и раздевалась, Дмитрий уже заснул.

Прошло несколько дней. Дубровин никак не давал о себе знать, и даже Ольф не показывался — что было совсем уж странно. Но Дмитрия это не беспокоило. Он много спал, днем читал, вечером, по настоянию Жанны, выходил вместе с ней прогуляться, но всегда старался поскорее вернуться домой и сразу ложился спать.

На четвертый день явился Ольф. Сидел невеселый, неразговорчивый, и Дмитрий наконец сказал:

— У тебя такой вид, как будто тебе очень хочется выпить.

— Выпить? — Ольф посмотрел на него. — Представь себе, нет. Совсем не хочется.

— Впервые слышу, что ты отказываешься от выпивки.

— Да? — зло оскалился Ольф. — С таким идиотом, как ты, и совсем разучишься пить.

— Позволь узнать, чем я заслужил такую анафему? — осведомился Дмитрий.

— Тем, что существуешь на свете, — мрачно изрек Ольф.

— Вот как? Забавно. А разве это моя вина?

— Нет. Это твоя беда.

— Возможно, — серьезно согласился Дмитрий.

Жанна, до сих пор молча наблюдавшая за их перепалкой, вспылила:

— Ольф, или замолчи, или уходи.

Ольф без всякого удивления воспринял ее вспышку и молча ушел. Но через полчаса он явился снова, со статьей Дмитрия, и уселся в кресло, зажав в кулаке свернутые в трубку листы.

— Не мни, пожалуйста, — попросил Дмитрий, — а то придется перепечатывать.

— Надо будет — перепечатаю, — буркнул Ольф.

— Тебе что-нибудь неясно?

— Неясно? — Ольф уставился на него. — Что тут может быть неясного?

— Тогда в чем дело? Чего ты свирепствуешь?

— А что прикажешь делать, если я не понимаю, как все это могло получиться?

— Что все?

— То, что ты написал здесь, — Ольф хлопнул статьей по колену.