— Тогда в чем дело? Чего ты свирепствуешь?

— А что прикажешь делать, если я не понимаю, как все это могло получиться?

— Что все?

— То, что ты написал здесь, — Ольф хлопнул статьей по колену.

— Ты же сам сказал, что там все ясно.

— И сейчас скажу. И все-таки — непонятно.

— До сих пор считалось, что «ясно» и «понятно» — слова-синонимы.

— Ну, значит, я болван.

— А все-таки — в чем дело?

— Ни в чем. — Ольф рассердился и бросил статью на столик. — Или у меня шариков не хватает, или у тебя они не в ту сторону крутятся. В общем, какая-то несовместимость.

И Ольф опять ушел — теперь уже окончательно.

Дубровин пришел к нему в субботу утром и сказал:

— Одевайся, пойдешь со мной. И возьми с собой все, что касается твоей статьи.

— Что все? — не понял Дмитрий.

— Все — значит все. Черновики, варианты, заметки. В общем — все.

На улице Дубровин упорно молчал и шел явно не прогулочным шагом — торопился, хромал сильнее обычного, а когда Дмитрий спросил, куда он ведет его, Дубровин буркнул:

— Увидишь.

Пришли они к Александру Яковлевичу. Дмитрий догадался об этом еще в подъезде — дом, в котором жил Александр Яковлевич, был известен всему городу.

Дверь открыл сам хозяин — высокий, красиво поседевший старик с густыми бровями и светлыми глазами. Дмитрий до сих пор видел его лишь издали, за столом президиума, и теперь удивился тому, что выглядит Александр Яковлевич явно моложе своих семидесяти двух лет, что у него сильные, совсем не старческие руки с длинными гибкими пальцами. Дубровин представил их друг другу, Александр Яковлевич, задержав руку Дмитрия в своей, густо сказал:

— Однако, погодка не для прогулок, а?

— Это уж точно, — проворчал Дубровин, стряхивая со шляпы капли дождя. — Чаем угостишь?

Дмитрию показалось, что он ослышался, — Дубровин был на тридцать лет моложе своего прославленного учителя и, однако, говорил ему «ты».

— И даже с коньяком, — весело сказал Александр Яковлевич.

— Мне твои коньяки боком выйдут, ты вон его угощай.

— А я тебя и не заставляю.

Александр Яковлевич провел их в кабинет, показал на кресла:

— Алексей, займи гостя, пока я чай приготовлю.

— А что его занимать, не красная девица… — начал было Дубровин, но Александр Яковлевич уже шел к двери, пообещал с порога:

— Я — быстро.

И действительно, очень скоро пришел с подносом и, расставляя на столике чашки, спросил у Дмитрия:

— Чай, надеюсь, пьете крепкий?

— Разумеется.

— Даже так… А сигары курите?

— Не приходилось.

— Попробуете?

— Можно.

Дмитрий старался говорить спокойно — и опасался, что тон его может показаться слишком уж небрежным. Но, кажется, все получилось как надо — Александр Яковлевич с явным одобрением оглядел его, пододвинул ящик с сигарами, взял одну и показал, как нужно обрезать.

— На первый раз увлекаться не стоит, выкурите треть — и достаточно. Затягиваться тоже не рекомендуется.

Сигара оказалась крепчайшей, чай — необыкновенно вкусным, Дмитрий похвалил его, на что Дубровин насмешливо отозвался:

— Вот это уж зря, а то Александр Яковлевич и так считает, что он крупнейший специалист по чаю во веем городе.