— А самое интересное — это Сфинкс, — сказал Валландер. — Получеловек-полуживотное. Всегда на страже: следит, чтобы каждое утро солнце вставало с одной и той же стороны.

— Кажется, я слышал об одном американском охранном агентстве, эмблема которого — Сфинкс.

— В точку, — сказал Валландер. — Сфинкс — следит. За порядком. И мы следим за порядком. Не важно, полицейские или ночные сторожа.

Рюдберг рассмеялся:

— Если ты станешь говорить о таких вещах новобранцам, тебя засмеют.

— Я понимаю. Но, может, мы все равно должны говорить с ними о таких вещах?

Рюдберг ушел. Валландер позвонил домой Перу Окесону. Тот обещал все передать своей преемнице Анетт Брулин.

— Ну а как ты вообще? — спросил Валландер. — Каково оно — не иметь на рассмотрении никаких криминальных дел?

— Хорошо, — ответил Окесон. — Даже лучше, чем я предполагал.

В этот день опергруппа собиралась еще дважды. Мартинссон установил наблюдение за домом. Ханссон уехал беседовать с почтальоном. В это время остальные продолжали работу по установлению фактов из жизни Нюмана. Он не имел приводов в полицию, что осложняло задачу. Родился он в 1957 году в Траносе, а в середине шестидесятых переехал с родителями в Сконе. Его отец работал наладчиком на механическом заводе, мать была домохозяйкой, Рольф был их единственным ребенком. В 1986 году отец умер, после чего мать вернулась в Транос, где через год тоже умерла. У Валландера было такое чувство, что Рольф Нюман жил невидимкой — он словно бы постоянно, планомерно заметал за собой следы.

Ханссон вернулся, поговорив с почтальоном по имени Эльфрида Вирмарк. Она утверждала, что в доме всегда жили только два человека: Хольм и Нюман. Значит, теперь остался один, поскольку Хольм в морге и ожидает погребения.

В семь вечера они опять собрались в переговорной. Согласно донесениям Мартинссона, за весь день Нюман вышел из дома только один раз — чтобы покормить собаку. К нему тоже никто не приходил. Валландер спросил, могут ли люди, ведущие наблюдение за домом, определить, не остерегается ли он чего-то, но ответа не получил. Затем он сделал последний за этот день обзор материалов дела.

— Нет никаких признаков того, что Нюман — наркоман, — начал он. — Это его первая ложь. Вторая — что у него есть девушка. В доме он один. И если мы хотим туда войти, нам надо выбрать. Или мы будем ждать, когда он уйдет, ибо рано или поздно он уйдет, хотя бы за продуктами. Или мы найдем способ выманить его из дома.

Они решили подождать — по крайней мере еще пару дней. А если ничего не произойдет, тогда уже и думать.

Они ждали два полных дня. Нюман дважды выходил из дома покормить собаку. Не было никаких признаков того, что он настороже. Тем временем они продолжали восстанавливать события его жизни. Такое впечатление, что он жил в вакууме. От налоговиков пришли сведения, что работа диджея давала ему весьма невысокий годовой доход. В 1986 году он подал документы на паспорт. В 1976 году получил водительские права. Никаких друзей расследование не выявило.

Утром пятого января Валландер засел в кабинете с Рюдбергом и закрыл дверь. Рюдберг говорил, что, может быть, нужно подождать еще пару дней, но у Валландера появилась идея, как выманить Нюмана. Они решили в этот же день рассказать об этой идее остальным.

Валландер позвонил в Лунд Линде Боман. Дискотека должна была работать завтра вечером, а вести ее должен был диджей из Дании. Валландер раскрыл свой план. Линда Боман спросила, кто покроет расходы: у копенгагенского диджея был контракт с ее дискотекой. Валландер сказал, что, если это необходимо, счет можно выставить полиции Истада.