Я прошлепал на берег, печально уселся под дубом и стал ждать, когда у меня высохнут ноги. Я вернулся к своим расчетам, но не тут-то было. Будто грохот ракеты взлетел на холм со стороны Стилборна, понесся сквозь лес. Вот мопед достиг пруда, затормозил, потом задним ходом проурчал по траве к моему дубу. Закашлялся и стал за стволом.

— Ну, прыг-прыг, крошка!

Эви, истинная дочь солдата, мобилизовала все силы.

— О! — сказал Роберт. — О! Кого мы видим! Кого мы наблюдаем!

Эви следом за ним обежала дуб.

— Ну! Олли! Нашел?

— Нет. Увы!

Эви всплеснула руками. Заломила их.

— О Господи! Господи!

Кроме ситцевого платьица на ней, кажется, ничего не было, если не считать носочков и сандалий. Возможно, она боялась порвать чулки на заднем сиденье мопеда. Или вообще не любила чулок. Когда мне удалось отлепить взгляд от остальных ее статей, я увидел, что опухоль вокруг левого глаза расползлась по щеке вниз. Другой глаз, яркий, серый, широко распахнулся посреди застывших кисточек — широко распахнулся и был полон тревоги.

— Ну, как личико, Эви?

— Теперь-то уж ладно. Совсем не болит. Я в дверь, понимаешь, врезалась. Жуть как больно было. Господи! Нам же прям кровь из носа надо этот крестик найти. А вдруг кто-то уже нашел! Да папка же тогда...

Роберт положил руку ей на плечо. И сказал мягко, но решительно:

— Без паники, крошка. Просто надо поискать.

— Я уже искал.

— Поищем еще.

— Ты думаешь, эти прутики зачем? Я искал научным методом. Теперь только если пруд выкачивать. Твои брюки, кстати, сушатся там на кусте.

— Спасибо, — выдавил Роберт. Посмотрел на куст. — О Боже! Олли, Олли! Мог бы хоть слегка счистить грязь!

— Еще не хватало!

— Олли! Бобби! Мальчишки!

— Уж я старался для тебя изо всех сил.

— Кто-то его, получается, стибрил, — сказал Роберт. — Ха! Научный метод. Каждый сантиметр облазил и не нашел. Что ж, поверим тебе на слово, деточка!

— Интересно, на что это ты намекаешь?

— Научный метод. — Улыбка все не сходила с герцогского профиля. — Да чем умничать...

Роскошное оскорбление пришло мне в голову.

— Я карманы его вывернул, Эви. Крестика там не оказалось. Может, он в пиджак его сунул. Ты спроси.

— Олли! Бобби! Мне через полчаса на прием!

Роберт уже не смеялся. Стал сразу очень тихий, очень спокойный. Потрепал ее по плечу.

— Hу-ну, успокойся, моя радость.

Я сардонически расхохотался.

— Как шейка после вчерашнего — не ноет?

— У меня? Здрасте! С чего это?

Одна сторона ее лица подхихикнула и сразу стала опять серьезной. Роберт медленно прошел к кусту, повесил пиджак рядом с брюками. Вытащил из-за ворота шелковый шейный платок, сунул в пиджак. И так же медленно вернулся обратно.

— Не пройдешься ли ты за это дерево, юная Бабакумб?

— Ты чего? Что удумал?

— Я намерен преподать этому юному кретину урок, в котором он остро нуждается.

Повернулся ко мне, возвышаясь надо мною на добрых тридцать сантиметров, выгнул шею.

— А ну давай. Туда.

И зашел за куст.

Я вопросительно глянул на Эви. Она устремила глаза ему вслед, стискивая руками шею, разинув рот. Я стал босиком пробираться по желудям и сучьям. За кустом была поляна, открытая полоса безупречного дерна между двумя стенами высоких зеленых папоротников.