– Из горячего у нас котлеты по киевски, утка жареная, свинина с апельсинами, – замурлыкал официант.

– Две свинины. По человечески, без апельсинов. Закусочек и вина, самого приличного, что у вас есть.

К столику подбежал мужчина в красном пиджаке, с толстой золотой цепью на шее.

– Здравствуйте, Виктор Миронович! Я директор гостиницы. Не сквозит ли в номерах? – засуетился он.

– Администратор, который сейчас работает, должен быть немедленно уволен, – холодно сказал Горяев.

– Окошкин? Он что то сделал? – удивился директор.

– У меня всё! – рявкнул Горяев.

И директор начал удаляться, кивая и пятясь спиной, как древний японец.

– За успех поездки! – поднял Горяев бокал. – Как говорит ЧВС, вино нам нужно для здоровья, а здоровье нам нужно, чтобы пить водку!

Валя натянуто улыбнулась. Ели после этого молча, потому что официанты не отходили от стола.

– Сейчас экскурсия по городу и встреча в модном кабаке, – предупредил Виктор.

– Зачем обедали, если в кабак? – удивилась Валя. – На охоту ехать– собак кормить?

– Не угадаешь, чем накормят в провинции. А здесь вполне.

У подъезда гостиницы стояли три дорогие иномарки. В одну посадили Валю с Горяевым. В другую сел низенький толстый мэр. В третью – угодливо улыбающиеся здоровенные мужики.

– Кто эти люди? – тихо спросила Валя.

– «Обыск покажет», – усмехнулся Горяев, и водитель в ужасе на него обернулся.

Машины снялись с места и рванули по главной улице, на которой всё живое испуганно уступало им дорогу. Минут через десять остановились около разрушенной монастырской стены и собора, обшитого лесами.

Толстенький мэр выскочил из машины, открыл Вале дверцу:

– Это наш знаменитый собор. Идёт реставрация, скоро всё засияет!

– В прошлом году отчитывались о его реставрации, – нахмурился Горяев.

– Оказалось, Виктор Миронович, он очень какого то века… Вызвали французских реставраторов делать анализ кирпичей, – вдохновенно врал мэр. – Они сказали, особенная каменная кладка, пришлось переделывать.

– Зато, говорят, у тебя казино выложены обычной кладкой и растут как грибы, – напомнил Горяев.

– Так налоги платят. В детский дом телевизоры купили, – развёл руками мэр: дескать, я, конечно, против, но время такое.

И снова помчались мимо драных старых избёнок с кружевными наличниками, облупленных пятиэтажек и завалившихся заборов. Затормозили на горе, где высилась металлическая башня и было сооружено что то грубое, цементное, вроде смотровой площадки.

– Телебашня, своё телевидение! – похвастался мэр. – А вон мост. Реставрируем. Завод, правда, встал. Ищем инвестора.

– Чем народ живёт, если градообразующее предприятие встало? – строго спросил Горяев.

– Огородом. В Турцию ездят. Шапки делают из козьей шерсти. Даже в Москву их возят. Вышивка местная. Мы вам подарим, – он поскрёб в затылке. – Поднимать надо город! Губернатор не слышит.

– У вас же завод холодильников.

– Да вон он, – показал мэр вдаль. – Старые линии. Делают потихонечку сковородки и кастрюли. Возят продавать.

– Сами возят? – удивился Горяев.

– Им зарплату дают кастрюлями, – вздохнул мэр. – Хотел завод на аукцион выставить. Губернатор сказал, сиди, не высовывайся.

Следующей остановкой был новодельный ресторан, собравший в себе тупую бетонную архитектуру, облака пластмассовых растений и пластмассовые фонтаны.

Прошли сквозь фойе, где густо накрашенные девушки кокетничали с кавказцами, потом через казино с автоматами по стенкам, потом через зал, где гремела пламенная ламбада и среди танцующей толпы летала фата.