Подергав шнур колокольчика, мистер Уитерингтон снова погрузился в свои размышления.

Джонатан, так звали дворецкого, не заставил себя ждать, но, увидев своего хозяина в состоянии глубокой задумчивости, замер у двери — прямой, с лицом унылым и вытянутым, как у похоронного служителя, оказывающего последнюю услугу почившему.

Мы оставим на время мистера Уитерингтона наедине со своими мыслями и коротко расскажем историю Джонатана, стоявшего неподвижно.

Джонатан Трапп служил сначала рассыльным, затем стал лакеем, достигнув тем самым довольно сносного положения, а потом был взят дворецким в дом старого мистера Уитерингтона. Будучи уже в новой должности, Джонатан внезапно и страстно влюбился. Ни его самого, ни его возлюбленную, которая прислуживала некой леди в одном из соседних домов, не остановили печальные примеры подобных поступков, совершенных другими. Они предупредили хозяев о своем уходе и вступили в брак.

Как и большинство супружеских пар их сословия, отказавшихся ради брака от своих мест, они открыли пивную. Хотя, по правде говоря, бывшей служанке, ставшей женой Джонатана, была по душе идея стать хозяйкой харчевни. Но она поддалась уговорам мужа, приведшего в качестве довода, что, мол, не так просто заставить сытого поесть, в то время как многие, отнюдь не жаждущие, всегда желают промочить горло.

Был ли правильным этот довод или нет, судить трудно, но достоверно известно, что их предприятие не увенчалось успехом. Предположительно потому, что стоило посетителю взглянуть на прямую, длинную, сухую фигуру хозяина заведения, как у него пропадала жажда, поскольку многие склонны прямо связывать предполагаемое качество пива с красной физиономией и приятной полнотой фигуры хозяина и не искать хорошего напитка там, где он являет собой наглядную картину голодного благочестия.

Увы, многое в этом мире воспринимается лишь по внешнему виду. И поэтому Джонатан с его внешностью, напоминающей о покойнике, вскоре совершенно разорился. Но, как это нередко бывает, то, что явилось причиной краха Джонатана в одном деле, в другом стало для него источником средств существования. Дело в том, что он привлек внимание некоего предпринимателя, снискавшего себе известность доскональным знанием похоронного дела, который, оценив своеобразную внешность Джонатана, тут же предложил ему место могильщика, поскольку Джонатан был одного роста с его сводным братом и мог составить с тем хорошую пару.

Джонатан довольно скоро утешился по поводу потери нескольких сот фунтов, поскольку по роду своей новой службы должен был теперь оплакивать тех, кто, умерев, потерял тысячи. И когда он, бывало, стоял у роскошных дверей фамильных склепов граждан, которые прошли эти врата по пути в мир иной, его величественно-скорбная, словно у кладбищенской статуи, манера держаться и вытянутое, унылое лицо нередко являли разительный контраст с лицемерной скорбью наследников.

Многих проводил Джонатан в последний путь; проводил он туда и свою жену. Однако все бы ничего, если бы однажды не ушел из жизни и его хозяин. Джонатан не плакал, но на его лице была написана немая боль, когда он опускал своего благодетеля в его последнее узкое прибежище. Возвратившись с кладбища, за кружкой портера в память о почившем, он сидел в кругу своих товарищей угрюмый, словно ворон на крыше катафалка. И не зря: Джонатану пришлось расстаться с работой, которая кормила его, потому что никто из гробовщиков не взял его к себе, поскольку не мог найти ему подходящего по росту напарника.

Оказавшись в столь бедственном положении, Джонатан вспомнил наконец о молодом Уитерингтоне; ведь он некогда служил у его отца и матери, проводил обоих в последний путь и поэтому считал, что за эти заслуги может на что-то рассчитывать.

На счастье Джонатана, как раз в это время тогдашний дворецкий богатого холостяка намеревался совершить точно такую же глупость, какую он сам совершил в свое время, — должность оказалась свободной, и Джонатан получил ее.