Надо ли говорить, как резко подпрыгнул рейтинг капитана Драя?

Уж если строптивый «наследник» Чака Нормандца сразился с нечистой силой и посрамил самого дьявола, то капитан он хоть куда!

И Олег за полдня набрал ещё дюжину людей — матросов, канониров, рубак, мушкетёров…

Одним словом, пиратов Карибского моря.

А посему, решив нанести визит Франсуа Олонэ, Сухов не особо беспокоился о «пиаре» — слава бежала впереди него.

Надо сказать, к Олонцу капитан Драй относился весьма сдержанно — необузданная жестокость и кровожадность Франсуа отталкивали его.

Олег и сам был далеко не ангел, но собственная его беспощадность была чертой воина, суровой, вынужденной необходимостью.

Казнить предателя? Да.

Перебить пленных? Да, чёрт возьми!

Но убивать просто так, ради развлечения, напоказ… Мерзость.

С другой стороны, пиратов, отличающихся высокими морально-этическими качествами, не слишком много.

Один всего. Зовут — капитан Драй.

Сухов фыркнул — смерть от излишней скромности ему точно не грозит…

Флагман Франсуа Олонэ — «Сен-Жан», двадцатишестипушечный испанский флейт, захваченный в Маракайбо, — стоял на якоре в западной части бухты.

Рядом едва заметно покачивались, натягивая канаты, «Пудриер» и «Какаойер».

Эти три корабля составляли главную ударную силу Олонца, а ещё в его флотилию входили две бригантины, капитанами которых были выбраны Пьер Пикардиец и Моисей Воклен.

Ну, как бы ни оценивать нравственность Франсуа Но, следует признать, что храбрость и находчивость были ему свойственны.

Немногим более трёх лет назад Олонец потерял свой корабль у берегов Юкатана, хотя людей своих уберечь сумел.

Но ненадолго — испанцы перебили чуть ли не всю его команду.

Перемазавшись чужой кровью, капитан притворился мёртвым. Когда стемнело, он переоделся испанцем и наведался в город Кампече, где сговорился с чернокожими рабами и совершил вместе с ними побег на каноэ, достигнув Тортуги.

Годом позже Олонэ наведался к берегам Кубы — к городишке Ла-Вилья-де-лос-Кайос, — решив на паре каноэ, с двумя десятками человек, пограбить местное население.

Кубинского губернатора, дона Франсиско Давилу Орехона, прогневала подобная наглость, и он наслал на флибустьеров с Тортуги девяносто солдат, снарядив для этого десятипушечный флибот.

Мало того, дон Франсиско отправил с испанскими карателями ещё и негра-палача, приказав ему обезглавить всех пиратов, кроме самого Олонэ, — с вожаком губернатор хотел позабавиться лично.

Вот только флибустьеры переиграли испанцев, сами устроив на них засаду в устье реки Эстеры.

Бой был краток и страшен: ударив из пушек по каноэ, мушкетёры из Гаваны сами подверглись яростной атаке пиратов, захвативших флибот и обезглавивших всех, кроме негра.

Чернокожего палача отослали к губернатору с письмом, в котором Олонэ поклялся уничтожать всех испанцев. И сей обет он исполнял со рвением.

Вернувшись на Тортугу, Франсуа, как говорится, поставил всех на уши, призывая сплотиться и захватить Маракайбо, один из оплотов испанцев, город, настолько же богатый, насколько укреплённый.

И Олонцу удалось уговорить флибустьеров!

Ну, подбить этих безбашенных на лихое дело было не так уж и трудно, но ведь и сам д’Ожерон поверил капитану отбитого флибота!

Губернатор, правда, несколько подстраховался — дал Олонэ для пригляду своего коменданта — Мишеля Баска, сьера д’Артиньи, сведущего в захватах крепостей.

Вскоре Олонец убыл во главе целой флотилии — сразу пять кораблей повёл он к славе и богатству. По дороге флотилия напала на испанский флейт, шедший из Сан-Хосе-де-Пуэрто-Рико в Новую Испанию.