Один спросил: «Он?» — другой подтвердил: «Он».

Так им что, рекомендовали идти к нему?

Ещё и особые приметы описали, получается! Кто?

И как это всё связано с донной Флорой?

Или у вороха загадок разные кончики, и надо тянуть за них по очереди, чтобы распутать весь этот клубок? Бог весть…

…Минуя усадебку «Брюне», что занимала место к востоку от Бастера, среди живописных холмов, засаженных сахарным тростником, Олег с Ташкалем выбрались в местечко Пуант-а-Масон.

Неподалёку, на мысе Кокильяж, был устроен «Домашний форт» — небольшая крепостца с бойницами понизу да с немногими пушками наверху, дабы грозить ворогу.

А дальше было море.

Пронзительно верещали чайки, качаясь на воздушном течении, монотонно громыхал прибой, накатывая пенные волны, шелестели перистые листья пальм. Хорошо…

И тут же раздался продолжительный злобный вой.

Сухов выругался.

— Опять балам? — раздражённо спросил он у Ташкаля, изрядно струхнувшего.

И тут «оборотень» явился во всей своей красе — выпрыгнул из кустов, загораживая Олегу путь.

Огромный, хоть и сгорбленный, с ощеренной пастью, с могучими лапами.

Снова завыв, балам бросился на Сухова, рассекая воздух когтями.

«Тоже мне, Фредди Крюгер нашёлся!» — подумал Олег, мгновенно обнажая палаш. Человек-ягуар перемещался очень быстро и резко, с нечеловеческой силой и скоростью — то к земле приникнет, то подскочит, метнётся в сторону, замрёт на мгновение и тут же буквально взорвётся движениями.

Больше всего он напоминал Сухову берсерка — эти великолепные бойцы, опившись зелья, входили в транс — и будто в самом деле оборачивались медведями, превращаясь в чудовища войны. Похоже…

А тут медведи не водятся, зато хватает ягуаров. Тоже неплохой тотем…

Молниеносно придвинувшись, балам взмахнул лапой, растопыривая когти. Олег увернулся в последний момент — родимый эпителий он уберёг, а вот просторную рубаху человек-ягуар располосовал с краю на ленточки.

Достав чудо-юдо в выпаде, Сухов ранил балама, пустил ему кровь — и разъярил ещё пуще.

Отскакивая, «оборотень» испустил вой, подпрыгнул на высоту человеческого роста и обрушился на Олега сверху. Неудачно.

Сухов уклонился, падая и перекатываясь.

Балам навис над ним, вздыбливаясь, вскидывая лапы…

Палаш вонзился ему в нутро.

С утробным рычанием человек-ягуар отшвырнул одною лапой Олега, а другой выдернул клинок, отбрасывая его в кусты.

Кровь хлынула ручьём, но балам не чуял ни боли, ни слабости.

Он бросился на Сухова, вытягивая когтистые конечности, и тут прогремел выстрел.

Увесистая круглая пуля, угодив человеку-ягуару в грудь, остановила наскок.

Олег воспользовался мгновением, чтобы вскочить и выхватить собственный «Флинтлок», краем глаза замечая Ташкаля, стоявшего на коленях и обеими руками державшего дымящийся пистолет.

Но контрольный выстрел не потребовался — балам глухо заурчал, покачиваясь в неустойчивом равновесии, а затем опрокинулся навзничь, раскидывая лапы.

— Х-ха! — исторгли остаток воздуха необъятные лёгкие.

Что-то звякнуло о камешки на дороге, и Сухов поднял «когти» — четыре обсидиановых лезвия, насаженных на золотой наруч. Натягиваешь такой на пятерню и распарываешь противнику утробу. Ежели дотянешься.

— Спасибо, Ташкаль, — сказал Олег и перебросил индейцу «улику». — Погляди!

Краснокожий, кивнув в ответ на выражение благодарности, медленно поднял «когти».

Рассмотрел их, словно не доверяя собственным глазам.

Сухов же, попинав балама, дабы убедиться, что тот сдох, наклонился и хоть и с трудом, но стащил-таки с головы «оборотня» увесистый шлем, искусно сработанный из головы настоящего ягуара.