— Вперед! — заревел капитан Тич, видя, что шлюп теперь достаточно близко и не успеет дать больше, чем еще один залп. — Паруса по ветру! На абордаж!

Как нарочно, почти все ядра нового залпа вновь миновали «Рыбу-меч» — только два ударили в борт. Шхуна набрала ход и шла к вражескому шлюпу, собираясь столкнуться с ним, а головорезы Тича уже сидели, согнувшись под защитой фальшборта, держа наготове абордажные крючья.

Внезапно раздался новый треск, что-то с силой ударило шхуну снизу, она вздрогнула всем корпусом и накренилась.

— Дьявол! — завопили матросы. — Мель! Капитан, мы сели на мель!

С палубы обоих шлюпов, напротив, донеслись торжествующие крики. Оказавшаяся в плену пиратская шхуна не могла теперь маневрировать и оказать сопротивление военным кораблям. Не могли пираты и приблизиться, с тем чтобы взять не получивший повреждений корабль на абордаж.

Но и дать по «Рыбе-меч» новый залп командир шлюпа не решился: они находились теперь очень близко друг от друга, в трюмах пиратского корабля могло быть много пороха, и мощный взрыв грозил накрыть военный корабль.

Шлюп вновь развернулся и стал отходить, очевидно, собираясь расстрелять пиратов с безопасного расстояния.

— Кажется, нам не выкарабкаться на сей раз, капитан! — мрачно воскликнул помощник Черной Бороды. — Они нас утопят, как слепых щенков!

— Молчать! — заорал Тич. — Балласт за борт! Воду из бочек — тоже за борт! Все за борт, кроме рома и пороха!

Его распоряжение выполнили в считаные минуты — пираты тащили мешки с балластом и выкатывали из трюма бочки с водой так поспешно, как не делали этого еще ни разу. Военный шлюп не успел отойти достаточно далеко — «Рыба-меч» вновь оказалась на плаву.

Увидав это, командир военного шлюпа, очевидно, пришел в ярость и приказал вновь идти на сближение со шхуной.

В последнее время у Черной бороды появилось приспособление, к которому уже стали привыкать военные моряки, которого по-прежнему боялись многие пираты: подзорная труба, добытая на захваченном пиратами голландском корабле.

Обычно Тич просто таскал ее у пояса, постоянно о ней забывая, и странно, что тонкий прибор до сих пор оставался не разбит и не поломан.

Так или иначе — военный с такими же, как у погибшего капитана второго шлюпа, белыми перьями на шляпе показался Черной Бороде знакомым, и тогда капитан флибустьеров вспомнил об уменьшающей расстояние трубке. Он поднес ее к левому глазу, удачно вспомнив, что при этом надо закрыть правый, и прямо перед ним оказалось лицо молодого военного офицера, только что опустившего такую же трубу. Его глаза горели, щеки залила краска гнева.

— А-а-а! — завопил вдруг Тич. — Так это же мой старый приятель! Эй, Мейнард! Морская крыса! Не забыл меня, паршивец?! Давай-ка чмокнемся бортами, да и разберем, кто кому и сколько должен!

— Я скормлю тебя рыбам, вонючая свинья! — долетел со шлюпа яростный крик командира. — Я тебе припомню адмирала Дредда!

— Это тебе надлежит его вспоминать, трус! — захохотал Тич. — Давай, ползи сюда, ублюдок! Я научу тебя плавать брюхом кверху!

Он развернул судно и приказал дать залп, но на этот раз промашку дали его пушкари — вернув себе плавучесть, «Меч-рыба» стала очень легкой, шла быстро, и пираты не учли этого. Ядра пролетели над шлюпом, даже его не задев.

— Перезаряжай! — вновь заорал Тич. — И готовьтесь идти на абордаж.