Ведь его матросы все глаза проглядели, обыскивая водные просторы. Откладывая возвращение в порт, команда «Ятагана» провела галеру вдоль берега, осматривая все бухты и прибрежные заросли, и лишь затем капитан отдал приказ взять курс на Таракус.

Разумеется, Чарн Товис ни в чем не винил капитана Варима. Его повелитель, Тонгор Могучий, принял смерть так же, как прожил жизнь — с достоинством и отвагой встретив опасность и вступив в бой с противником. И как ни тяжела была потеря для молодого чантара, он понимал, что винить в случившемся некого. А теперь более тяжелые мысли и чувства, чем скорбь по ушедшему другу, наполняли его голову и сердце. Ибо страшная судьба была уготована его стране, всей империи Патанги… Чарн Товис нервно мерил комнату шагами и сжимал кулаки не от горя, а от собственной беспомощности: он ничего не мог сделать, чтобы отвести длань рока от городов Патанги.

К величайшему сожалению Чарна Товиса и капитана Барима, они не знали, каков был план исчезнувшего Тонгора, что собирался предпринять отчаянный валькар, чтобы найти плененного друга, и как поступил бы, поняв, что король Тсаргола исчез, а над империей нависла страшная угроза вторжения пиратов. И что теперь должны были сделать они, оставшись без мудрого и могучего командира? Ведь Тонгор, несомненно, что-нибудь придумал бы, чтобы свергнуть Каштара… А может быть, он попытался бы уничтожить дьявольское оружие древней Нианги и сделать флот пиратов бессильным против могущественного воздушного флота города Огня.

Чарн Товис и Варим, не сговариваясь, бились над одним и тем же вопросом: что они могут сделать, чтобы сорвать поход на Патангу?.

Погруженные в тяжелые раздумья, ни Чарн Товис, ни Рыжебородый не услышали приближающихся по мокрой мостовой шагов и осторожного стука в окно.

Неожиданно тяжелая дубовая дверь распахнулась. Порыв ветра подхватил ее и с силой ударил о стену. Обернувшись на грохот, Варим вскочил на ноги. В воздухе сверкнула сталь его клинка.

Узнав стоявшего на пороге, Рыжебородый расслабился.

— Ну ты даешь, приятель, — пробурчал он, убирая меч в ножны. — Еще немного — и ты получил бы целый локоть стали в живот.

— Извини, капитан, — пробормотал старина Блей, вваливаясь в комнату и выжимая промокший насквозь плащ. — Все этот ветер, это он вырвал дверь из моих рук. Да, а кроме того, я стучал. Боги, неужели и в этих стенах не найдется нескольких глотков вина для страдающего от холода и жажды несчастного, исходившего за целый день весь Таракус вдоль и поперек?

Причитая и шмыгая носом, круглолицый ковианец прошел в комнату; при каждом шаге его сапоги громко чавкали и оставляли мокрые следы. С тяжелым вздохом он повалился в уютное кресло у очага, стащил сапоги и протянул ноги к огню. Чарн Товис принес ему кубок вина.

— Премного благодарен, приятель, — кивнул ему Блей.

Рыжебородый с нетерпением ждал, пока вновь прибывший допил кубок до дна и, рыгнув, обтер губы ладонью, мечтательно глядя на опустошенную посуду.

— Ну? — не выдержал капитан. — Что скажешь? Какие новости? Не зазря же ты прошлялся по городу целый день, черт побери твою жирную задницу!

— Спокойно, капитан, да чтобы я… А впрочем, не найдется ли у вас тут еще пары капель вина для продрогшего друга?

Негромко бурча что-то под нос, Барим наблюдал, как ненасытный круглолицый Блей выпил еще один кубок вина и со стуком поставил его на дубовый стол. Потом капитан повторил свой вопрос еще более мрачным тоном.

Блей улыбнулся замершим в ожидании собеседникам.