|
Особого вреда Твари он не причинил, но чудище попятилось. Моня заорал, и Слепой обернулся, увидел приятеля, стоящего над парнем в чёрной курточке, и кинулся к ним. Толик завозился на земле, из разорванной руки текла кровь… — Он спас меня! — выкрикнул Моня. — Слепой, он спас! Вдвоём сталкеры подхватили Толика под мышки и поволокли прочь — подальше от поляны. Тварь не гналась за ними, она, по-прежнему удерживая на весу тела убитых бандитов, побрела к Сержу, который пытался уползти. Он плакал навзрыд и изо всех сил упирался ладонями, а раздробленные пулями Мистера ноги бессильно волочились, за ними тянулся широкий кровавый след… Тварь медленно брела за ползущим Сержем, анализируя, теплится ли сознание в телах, нанизанных на когти. Мозг чернобыльца не уловил ментальных сигналов, и Тварь отбросила ставший ненужным груз, позволила мертвецам соскользнуть с когтей. Теперь её интересовал последний Homo sapiens, оставшийся на поляне. Она догнала Сержа, потом, осторожно переступая длинными конечностями, нависла над ним, накрыла собой… и опустилась. Плач и вой Сержа оборвались. * * * Шура, осторожно придерживая свою драгоценную винтовку, медленно спустился с дерева. Тут к нему добрались Слепой и Моня, волокущие Толика. — Некогда объяснять, — бросил на ходу Слепой, — давайте скорей прочь отсюда. Сталкер перехватил половчее Толика, тот не выдержал — застонал, руку будто раскалённым штырём проткнули. — Ты, парень, как тебя, ты держись. Нам сейчас валить нужно, да поскорей. Потом сделаем передышку, перевяжем… — Да продержусь… — Толик отстранил спасителей и попробовал стоять ровно. Получилось. — Я теперь сам пойду. — Парень, — Моня хлюпнул носом, — ты это… я тебе того. Я обязан по гроб тебе… — Потом объяснитесь, — вмешался Слепой, — сейчас уходим. Так как тебя? — Ну Толик. — Послушай, Нутолик, ты не обижайся, но пистолет отдай Моне. Скрипач только сейчас сообразил, что дробовика при нём нет — непонятно, когда успел обронить в этой беготне и суматохе. Делать нечего — Толик, хотя и не хотелось, неловко вытащил левой рукой «Макаров» и протянул сталкеру. Потом добавил и запасную обойму. Левой орудовать было неудобно, но на правой рукав набух кровью и каждое движение отдавалось тупым ударом в плечо. Они пошли по лесу, озираясь, Шура на ходу молча вытащил нож, стащил куртку с правого плеча Толика и распорол рукав рубахи. Парень морщился и шипел сквозь зубы. — Станем на минуту, — предложил Очкарик. Сталкеры остановились, и Шура очень ловко вколол раненому стандартный набор из аптечки. Достал бутылку, намочил водкой тампон, вытер кровь и быстро залепил рану. Единственное, что он при этом сказал: — Извини, Толик. Непонятно, за что снайпер извинился — за то, что ранил, или за боль при медобслуживании. Скрипач ответил невпопад: — Спасибо. — Ну и пойдём, — заключил Слепой. Пока Очкарик обрабатывал рану, он настороженно озирался. Вокруг был негустой лес, хилые деревца, тишина… Странная тишина, тонкая, напряжённая, как натянутая струна. |
