|
Чудные люди… Он пошевелил рукой, на этот раз осторожнее — вроде ничего, не очень больно. Потом посмотрел на ПДА. Машинка снова отключилась. — Вот тебе и раз, — Толик с досадой покачал головой, — опять не работает. Несколько дней не барахлила, и на тебе! — Он постучал пальцами по монитору, компьютер пискнул, мигнула лампочка — сперва красным, потом зелёным. ПДА ожил, пропищал несколько звуковых сигналов и стал перезагружать систему. — О, гляди-ка, — констатировал Слепой, — у него новая жизнь началась. Это, парень, тебе знак свыше. Начни всё сначала! — Да, — с энтузиазмом подхватил Моня, — идём с нами! Новую жизнь начнёшь, всё будет хорошо. — Точно! — ухмыльнулся Слепой. — Это как сталкер Петров решил новую жизнь начать, трезвую и правильную. Сказал, что бросает пить, с утра умылся, побрился, оделся во всё чистое, глянул на себя в зеркало — ну писаный красавец! И так ему это дело понравилось, что он под вечер снова напился, подрался, в грязи вывалялся. И всё для чего? Чтобы с утра новую жизнь начать! — Не, ну я это… — начал было Толик и запнулся, потому что сам не знал, что он собирается сказать. — Ты ж не сталкер Петров, — успокоил его Слепой. — Это вот он Петров. — Таки это я Петров, — грустно подтвердил Моня. — Это он про меня придумывает анекдоты, чтоб поиздеваться над старым больным человеком. Толик догадался, что эти двое ведут какую-то странную игру, и если они занялись развлечением при нём, значит, не считают его чужаком. Его приняли в круг. Вот так просто, без трудной и унизительной «прописки», как это принято в блатном обществе. Ну точно — чудные люди. Слепой полез в рюкзак, стал вынимать консервы — дорогие, из миротворческого пайка, галеты в пластике, алюминиевые стаканчики. Очкарик вытащил поллитровку, свинтил пробку. Первым делом протянул бутылку Толику: — Держи, парень, сними стресс. Полечись, в общем. Толик думал, что они откроют консервы и подогреют над костром, однако Слепой что-то проделал с банками, и эта иностранная жестянка зашипела. «Саморазогрев», — догадался Толик. Пацаны болтали о таких вещах, и Мистер поминал как-то «факин селфхетинг», так что Толик был в курсе дела. И ещё знал, что этот «селфхетинг» — штука дорогая. — А что это за чудище на нас напало? — спросил Очкарик. — Я таких раньше не видел. — Это такая тварь, — буркнул Толик, — из секретной лаборатории. Точно она, больше некому. Ей мозги нужны, вот она и ищет человека, чтобы мозги у него забрать. — Что за тварь? — Да я сам толком не знаю. Наш схрон… вот он, Петров ваш, там был, так вот, в схроне была лаборатория, и она разрабатывала биологическое оружие. Так Будда сказал, он в тетрадке вычитал… — Толик осёкся, потому что только теперь вспомнил о Будде. Где толстяк? Что с ним? Он побежал прочь, когда снайпер, не разобравшись, стал палить в них… — Мозги! — Слепой даже привстал. — Теперь понятно! Курбан! Голова! Эфиоп прострелил башку, которую эта Тварь оторвала у Курбана, и… ПДА на запястье Толика снова пискнул. |
