Вторая фаза освещается частью также перепиской Гоголя с Пушкиным, частью позднейшими воспоминаниями Гоголя („Четыре письма по поводу Мертвых душ“ и „Авторская исповедь“), частью тремя записями в дневнике Пушкина: от 3 декабря 1833 г. о чтении „Повести о том как поссорился…“, от 7 апреля 1834 г. („Гоголь начал по моему совету историю русской критики“ — это сообщение известными нам фактами не подтверждается) и от 3 мая 1835 г. („Гоголь читал у Дашкова свою комедию“). К этому времени относится „уступка“ Пушкиным Гоголю сюжета „Мертвых душ“, а также начало работы Гоголя над „Ревизором“ в результате рассказанных Пушкиным „анекдотов“ (см. 3-ю главу назв. работы В. Гиппиуса).

Наиболее сложна последняя фаза отношений Гоголя и Пушкина — в период их сотрудничества в „Современнике“. Сюда относится ряд печатных высказываний Пушкина непосредственно о Гоголе и по поводу написанного Гоголем. Эти выступления Пушкина толковались в специальной литературе различно (см. 4-ю главу названной работы В. Гиппиуса). Наиболее правильным следует признать вывод, что разногласия Пушкина с Гоголем имели не принципиальный характер, что в написанном Пушкиным „Письме к издателю“ следует учесть его иронический и полемический смысл. Причиной некоторого охлаждения между Гоголем и Пушкиным, на которое намекает Гоголь в письме к Жуковскому от 16 (28) июня 1836 г., могло быть недовольство Пушкина Гоголем как рецензентом и вообще степенью его активности как сотрудника.

Но в выражении глубокого горя при вести о смерти Пушкина и в позднейших рассказах Гоголя о своей литературной близости к Пушкину (о личной близости он никогда не говорил) — нет никаких оснований видеть неискренность.

Писем Гоголя к Пушкину сохранилось девять; писем Пушкина к Гоголю известно еще меньше — всего три. Количественная скудость переписки Гоголя с Пушкиным не удивительна, и заключать по количеству о характере их отношений (как это делал Б. Лукьяновский) — нельзя. Оба они жили в Петербурге; отношения их имели характер, прежде всего, литературный, и потребность в переписке возникала только тогда, когда для этого был конкретный повод. Тем не менее нельзя считать, что вся переписка и особенно письма Гоголя к Пушкину до нас дошли.

Факты, вызвавшие первое письмо Гоголя к Пушкину, уясняются из самого письма и из последующей переписки: Гоголь прожил лето 1831 г. в Павловске на уроке у А. М. Васильчиковой, Пушкин — в Царском Селе. Гоголь уезжал из Павловска в Петербург 15 августа с какими-то спутницами; перед отъездом он условился с Пушкиным, что заедет по дороге в Царское Село и возьмет у Пушкина посылку для передачи П. А. Плетневу. Эта посылка заключала в себе рукопись „Повестей Белкина“.

Впервые напечатано в „Русском Архиве“ 1880, № 2, стр. 509–511.

Правильное чтение: „поборники франц.<узского)> корана“ устанавливается впервые. В первой публикации слово „корана“ было опущено. Шенроком оно было неверно прочитано: „поборники франц<узской> короны“. Письмо послано в Царское Село, где Пушкин оставался приблизительно до 20 октября. Ответ Пушкина на это письмо см. в „Письмах“ Пушкина, III, стр. 44.

Впервые напечатано в „Сочинениях и письмах“, V, стр. 134; заключительные строки — в „Письмах“, IV, стр. 458.

По мнению А. И. Кирпичникова, письмо это „адресовано, конечно, не к матери… так как Гоголь говорит здесь об ней в третьем лице, а к кому-то другому, вероятней всего, к дяде Косяровскому, который переслал или привез это письмо в Васильевку“ („Сомнения и противоречия в биографии Гоголя“, Известия ОРЯС, т.