Ни одно обстоятельство моей жизни не причинило мне такой боли, как невозможность видеться с Вами и с тетушкой. Мне остается лишь добавить, что содержание этого письма известно одной только тете Чарльтон, которой я написал на ту же тему, и заверить Вас, что при любых обстоятельствах я всегда останусь в душе

Вашим нежно любящим племянником.

11

РОБЕРТУ СЕЙМУРУ*

Фернивалс-инн,

четверг вечером, апреля 1836 г.

Сэр,

Я собирался написать Вам, как я ценю все, что Вы сделали для нашего общего друга мистера Пиквика и насколько результаты Вашей работы превзошли все мои ожидания. Я счастлив, что могу поздравить Вас, наших издателей, и самого себя с полнейшим успехом нашего предприятия.

А теперь у меня появилась еще одна причина беспокоить Вас. Вот в чем дело. Судьба "Рассказа странствующего актера" * меня очень волнует, тем более что многие из моих друзей-литераторов, суждению которых я привык верить, считают, что этот рассказ произведет сильное впечатление. Я видел Ваш эскиз к гравюре для этого рассказа. Рисунок мне кажется превосходным, но все же он не совсем передает мою мысль; а мне так хочется достигнуть возможного совершенства, что я решаюсь просить Вас сделать еще один рисунок. Я буду чрезвычайно рад видеть Вас, а также новый эскиз, когда Вы его закончите. С этой целью я пригласил Чепмена и Холла зайти ко мне вечером в воскресенье (мой единственный свободный вечер!) выпить по стаканчику грога, в надежде что и Вы присоединитесь к ним.

Попытаюсь объяснить, чего бы мне хотелось. Женщина, по-моему, должна быть моложе, а "мрачный субъект" тем более, не говоря уже о том, что у Вас он получился слишком несчастным. Вся гравюра была бы интереснее, если бы в фигуре рассказчика ощущалось больше сочувствия и заботливого внимания к больному, а сам больной, хоть он у меня изможденный, умирающий, не должен производить отталкивающее впечатление. Обстановку Вы изобразили _превосходно_.

Я позволил себе представить свои замечания на Ваше рассмотрение в полной уверенности, что Вы не истолкуете превратно чувство, которое движет мною. Надеюсь, что Вы будете в состоянии посетить меня в воскресенье вечером.

Искренне Ваш.

13

ДЖОНУ МАКРОУНУ

Фернивалс-инн, 15,

среда утром, 12 октября 1836 г.

Дорогой Макроун, что Крукшенк сумасшедший - я знаю давно, поэтому его письмо меня не удивило нисколько. Если Вы продолжаете с ним общаться, то очень меня обяжете, передав ему, что меня очень рассмешило его предложение править мою рукопись и что, если бы она попала в его руки, я бы сохранил его поправки, как "литературный курьез". Я самым решительным образом считаю, что он может отправиться к черту; и поскольку книга эта до некоторой степени моя, я положительно протестую против того, чтобы он к ней притрагивался.

Я не уверен, что она вообще нуждается в иллюстрациях, а если нуждается, то мне кажется, что лучше бы их дать моему художнику по "Пиквику", ибо он уже завоевал расположение публики благодаря вышеупомянутому бессмертному джентльмену. Об этом следует еще подумать, и, конечно, Вам виднее.

Я убежден, что на то время, пока миссис Макроун лежит в своей комнате наверху, Вам было бы полезно провести часок-другой у нас, и Кэтрин просит передать, что она всей душой согласна со мной. Дайте знать, когда соберетесь, чтобы я был дома и освободился от работы. На днях я повстречал Холланда * на улице, и, так как он был явно рад видеть старого сотрудника, я пригласил его сегодня к обеду.