Спешу отвечать тебе по порядку на твои письма, - в том порядке, как и что у тебя прежде написано.

Сигары я получил (не знаю, писал ли я тебе об этом). Но господин, для которого я выписывал, отказался от них, по причине весьма уважительной: для него они были слишком слабы. Он мне давал своих. Ten-Gate его надувает, но присылает ему очень крепких; а ему то и надо. Сигары твои я выкурил сам. Остаюсь тебе за них должен. Сквитаемся. Скажу еще, что твои сигары превосходны, но в дороге ужасно истерлись. Во всяком случае, я удивляюсь, почему они у тебя не шли. Далее: ты пишешь о "Русском слове". Положим, что идея барская хороша; что капитал для вспомоществования образуется. Но неужели деньгами можно создать редакцию? А без редакции и без оригинальности журнал вздор! Не знаю, кого-то он наймет в редакторы? Но я что-то плохо верю в успех "Русского слова". Как альманах журнал, может быть, некоторое время будет хорош.

Впрочем, покамест какое мне до этого дело? Дай бог успеха. Благодарю за то, друг Миша, мой неизменный друг, что ты завязал с "Русским словом" сношения и так мастерски обделал всё дело. Теперь слушай же про мои обстоятельства. Роман мой (большой) я оставляю до времени. Не могу кончать на срок! Он только бы измучил меня. Он уж и так меня измучил. Оставляю его до того времени, когда будет спокойствие в моей жизни и оседлость. Этот роман мне так дорог, так сросся со мною, что я ни за что не брошу его окончательно. Напротив, намерен из него сделать мой chef-dнuvre. Слишком хороша идея и слишком много он мне стоил, чтоб бросить его совсем. Теперь же вот что: у меня уже восемь лет назад составилась идея одного небольшого романа, в величину "Бедных людей". В последнее время (1) я, как будто знал, припомнил и создал его план вновь. Теперь всё это пригодилось. Сажусь за этот роман и пишу. Кончить надеюсь месяца в два. Кроме того: в большом романе моем есть эпизод, вполне законченный, сам по себе хороший, но вредящий целому. Я хочу отрезать его от романа. Величиной он тоже с "Бедных людей", только комического содержания. Есть характеры свежие. В "Русское слово" дают сроку год. Итак, вот об чем я тебя прошу: напиши мне немедленно, если я, например, пришлю тебе роман в апреле для "Русского слова" и листов печатных (в сравнении с листами других журналов) будет в нем более 5 (так и будет), то пришлют ли мне из "Русского слова", за остальные листы, немедленно, в апреле же месяце, деньги или будут ждать до будущего года, то есть до напечатания? Если пришлют, то я (2) тотчас же после твоего уведомления посылаю роман тебе, для "Русского слова". Если же не пришлют, то я решаю так: пусть "Русское слово" подождет до осени; (3) осенью я пришлю туда вещь оконченную (именно эпизод из большого романа, переделанный совершенно отдельно), - а тот роман, который будет готов в конце марта, пошлю Каткову в "Русский вестник". Расчет ясный: в "Русское слово" я не опоздаю; к выходу журнала статья будет, если даже доставлю и осенью. Но теперь надо спасать себя. Катков же через Плещеева сделал мне предложение. Получив от тебя 500 руб., а не 1000, я все-таки не знаю, что делать, потому что роздал почти все деньги, из присланных тобою 500, кредиторам. Сам остался почти без ничего и все-таки остался должен ровно 350 р. серебром. Вот почему я и выкинул такую штуку: с прошлою почтой написал Каткову, подробно и обстоятельно, что желаю участвовать в его журнале; предлагаю ему мой большой роман (который я теперь, на время, совсем решил оставить), уведомляю, что доставлю ему его в августе месяце (не раньше) и прошу вперед, по затруднительным моим обстоятельствам, 500 руб. серебром, которые и прошу выслать немедленно по получении моего письма. Написав это, я рассудил так: "Ведь дают же в "Русском слове", ничего не видя, вперед, почему же бы не дать (4) и из "Русского вестника"?" Таким образом, мне в марте (в половине) могут прислать еще 500 р.