|
На днях я совершенно решил писать его немедля. Он соединился с тем романом (страстный элемент), о котором я тебе рассказывал. Это будет, во-1-х, эффектно, страстно, а во-2-х), всё сердце мое, с кровью положится в этот роман. Я задумал его в каторге, лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти и саморазложения. Он естественно разделится романа на 3 (разные эпохи жизни), каждый роман листов печатных 12. В марте или в апреле, в каком-нибудь журнале, я напечатаю 1-й роман. Эффект будет сильнее "Бедных людей" (куда!) и "Неточки Незвановой". Я ручаюсь. Друг мой, Миша! Ты думаешь, я упал духом. Клянусь, я только возбудился еще более после вчерашнего твоего письма, работать, воевать, создать себе имя литературное, - вот чего я теперь хочу. Но не оставляй меня, ты мой ангел-хранитель. Поддержите меня. Я буду писать сестрам, чтоб дали мне чем жить. "Исповедь" окончательно утвердит мое имя. Тогда-то, может быть, и сами Современники пришли бы ко мне за "Степанчиковым", или я бы издал его тогда отдельно. Но я сказал уже, если "Отечественные записки" дадут 120 - хорошо. Согласен, но как бы мне хотелось, если б Аполлон Николаевич сам прочел "Степанчиково", один прежде Дудышкина и откровенно сказал бы свое мнение.
Я занят теперь очень: я пишу не Долгорукому, а прямо письмо к государю. Баранов передаст. Государь милостив. Его воля; но если скажет: да, то сейчас же я и в Петербурге, без проволочек. Ради бога. Это секрет, никому не говори. Сестрам писал. Деньги у меня выходят. Брат! Не сочти меня эгоистом! Пойми, что вся карьера моя, может быть, в этом. Прости мне мой эгоизм и спаси меня. Сестрам писал, напишу еще. Но ради бога, отвечай скорей, как можно подробнее. №. Жизнь моя здесь ужасная, ты меня поймешь. Не понимаю, как еще я не падаю совершенно духом. Прощай, пиши как можно скорее и подробнее. Твой. (1) было: он (2) было: он (3) далее было: в двух частях (4) текст письма поврежден (5) далее было начато: действовать?
160. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ 11 октября 1859. Тверь
Тверь 11 октября 59. Добрейший мой Миша, получил твое письмо от 9 октября и сейчас же отвечаю. Очень беспокоюсь: получил ли ты мое письмо (большое, на 2 листах)? Вчера должен был получить. Я его писал 9-го. По штемпелю на твоем письме значится, что оно пошло из Петербурга 10-го. Впрочем, зачем терять надежду; надеюсь, что получил и потому знаешь, что я не рассердился и что не было и тени подобного вздора. На тебя ли я рассержусь, голубчик ты мой? Но к делу: Ты уж знаешь из большого письма все мои надежды и инструкции. Теперь дело затевается с Краевским. Штука важная. Ты спрашиваешь о цене, и вот тебе на этот счет последнее слово: 120 р. с листа, обыкновенного крупного журнального шрифта, которым печатаются повести, - и ни копейки меньше. Если же en bloc - другое дело. В таком случае я уполномочиваю тебя продать Краевскому за 1700 и ни копейки меньше, да и то если, по крайней мере, 1000 руб. даст тотчас же, то есть на этих днях. (Надо бы спрашивать и настаивать на все 1700 вперед, то есть так: рукопись в руки, деньги в руки. Насчет цензуры не может быть и тени сомнения; ни одной запятой не вычеркнут.) Если Краевский напечатает непременно в этом году, то можно взять только 1000 вперед, а 700 при напечатании. Если же в начале будущего года, то 1700 сейчас, и ни копейки меньше. Объясни, ради бога, Краевскому, что если по 120 р. с листа, то за 15 листов придется 1 800 р., следовательно, я теряю 100. А ведь я наверно полагаю, что будет еще более пятнадцати листов. Следовательно, ему вся выгода купить за 1700 р. Если "Светоч" дает 2500 р. - (за "Степанчиково"), то разумеется отдать. Что же может быть лучше? Пусть у них ни одного подписчика, зато 2500 р. и в мнении других журналов утвердится ценность моих сочинений, то есть стыдно будет дать меньше 2000 или 1800 за такую вещь, за которую я сейчас же, не думавши, могу взять 2500. |
