Каждый коммунар в течение своего пребывания в коммуне переживает очень медленный и длительный процесс воспитания, начиная от совершенно отрицательного комплекса малограмотности, слабой культуры, дурных привычек, эгоизма, первобытного сознания и пр. Очевидно, что этот процесс и нужно наблюдать и сделать о нем заключение.

Коммуна существует 6 лет, и всегда в ее жизни были случаи воровства, хулиганства, попыток выпить, поиграть в карты. Никакого значения поэтому не имеет констатирование самих этих фактов, а имеет значение ответ на другие вопросы, а именно:

а) Имеются и развивается ли коллектив, противодействующий всем этим явлениям?

б) Удачны и успешны ли противодействия этого коллектива?

в) В какой мере единодушны и решительны реагирования этого коллектива?

г) В каком количественном отношении стоит коллектив к группе воспитанников, склонных к дезорганизации?

д) В какой мере можно быть уверенным в силе коллектива и нет ли оснований опасаться, что он не справится со своей задачей?

е) Насколько правильно развиваются отдельные личности, насколько полезными для них являются воздействия коллектива, как успешно они переходят от первоначального положения к более высокому?

ж) Как звучит основной тон коллектива, какой вид имеют в нем дисциплина и внешние выражения?

з) Какие можно указать точки в последнем этапе этого процесса по отношению к отдельным личностям, как велик процент абсолютного брака?

На все эти вопросы нет ответа в акте обследования, зато есть указания на случайные события и отдельные поступки, которым при этом дается своеобразное освещение, никакого отношения не имеющее к общим воспитательным установкам коммуны. Например:

С. 12. Указывается на письмо т. Броневого#6 по вопросам быта и дисциплины.

Можно было бы привести очень много и письменных, и устных обращений руководства коммуны к коммунарам, часто даже в более резкой и осуждающей форме. Каждый рабочий день аключает в себе десятки таких обращений. В них заключается значительная часть воспитательной работы. Теперь выходит так, что эту основную нашу работу мы сами должны рассматривать как доказательство негодности или соабости нашей работы, каждое реагирование на отрицательное явление в коммуне мы должны понимать как наше падение. Мы не можем принять такой установки.

С. 13. Среди девочек было два случая пьянства... Над ними был товарищеский суд, в результате которого, непонятно зачем и почему, избрали такую меру наказания: трое были переведены в полтавскую коммуну, как будто полтавская коммуна исправительное учреждение по сравнению с харьковской...

Чрезвычайно странно, что на шестом году работы коммуны ее основной воспитательный принцип неизвестен даже товарищам, работавшим в коммуне в течение всех 6 лет. Разве коммуна когда-нибудь практиковала метод исправления? Разве мы не упразднили в 1930 г. должности воспитателя, решительно отказавшись от индивидуальной инструментовки нашего воспитательного процесса#8, а положившись только на организующее влияние коллектива, а еще больше на организующее влияние всей советской жизни, работы, на влияние сложных широких впечатлений жизни и - самое главное - влияние собственных активных движений, упражнений и переживаний коммунара? Этот метод создания нового опыта, а не буржуазный метод исправительных заплат.

Зачем и почему выбрали такую меру наказания?

По методу приложения воздействия на личность это как раз не наказание, а широкая обработка личности. Почему? Какой смысл такого приема?

Вот какой смысл:

1. Имеет значение прежде всего момент решительного осуждения провинившихся воспитанников со стороны своего коллектива, единодушное решение удалить их из коллектива временно.