Вернувшись с работы домой, я решил не вскрывать очередное анонимное письмо. Я узнал почерк на конверте и по привычке, сохранившейся от прежней жизни, разорвал и выбросил нераспечатанный конверт. Как всегда, незначительный акт неповиновения взбодрил меня, и, совершенно счастливый, я отправился на кухню разогревать к ужину замороженную пиццу.

День был длинным. Я попытался — письмами — отомстить за убийство корейского подростка русским лавочником, на что ушло много сил. Ни один из участников конфликта не был силен в английском, и мне трудно было подделаться под человека, плохо знающего английский язык. Стэн пригласил меня на просмотр нового фильма о Джеймсе Бонде, но я слишком устал и отказался и провел вечер дома: смотрел по телевизору старые фильмы и читал компьютерный журнал.

В тот вечер перед тем, как принять душ и смыть дневную усталость, я тщательно проверил ванную комнату, но не нашел ни дырочки, ни щелочки, через которые за мной могли бы подсматривать. Я как следует зашторил окно и обследовал круглый светильник в потолке, но и там спрятанной видеокамеры не обнаружил.

Потом я быстро ополоснулся, сразу же обмотался полотенцем и прямо под полотенцем натянул трусы.

Черт побери ту Писательницу Писем.

Теперь я знал, что чувствуешь, оказавшись на другом конце письменной цепочки.

Я надел пижаму, прошел в спальню и уже собрался включить телевизор, как услышал снаружи странный шум: пронзительный вопль, который мог издать как человек, так и зверь. Отдернув штору, я выглянул в окно как раз в тот момент, когда с неба свалился голубь —

— прямо к ногам ведьмы.

Старая карга стояла на моей парадней лужайке и злобно на меня таращилась. Я невольно вскрикнул от страха и быстро задернул штору. Какого черта она тут делает? Почему она здесь?

Она умерла.

Собравшись с духом, я чуть-чуть раздернул шторы и выглянул в щелочку. Голубь лежал на лужайке, но ведьма исчезла.

Динг-донг.

Звякнул мой дверной звонок.

Я свернулся под одеялом, как маленький ребенок. Я был уверен, что ведьма явилась за мной, уверен в том, что она выследила меня, чтобы отомстить за свою смерть.

Динг-донг.

Опять этот чертов дверной звонок.

Динг-донг, ведьма сдохла, подумал я и едва не расхохотался. Истерика подступила совсем близко, а мой страх был нелогичным и всепоглощающим, как детский.

Дверной звонок прозвонил восемнадцать раз, и только потом все стихло.

Я написал письмо, из-за которого умерла ведьма, когда мне было восемнадцать лет.

Совпадение? Возможно. Но жутковатое. Охваченный паранойей, я так и не заснул; таращился в потолок, испещренный голубыми отблесками телеэкрана, а в голове метались идиотские мысли о необъяснимых, запутанных связях между ведьмой, мной и фирмой.

Утром я нашел в гараже лопату, подобрал мертвого голубя и выбросил его в мусорный бак.

В то утро по пути на работу я пытался обнаружить что-нибудь необычное. Я даже избрал другой маршрут, поехал по тем улицам, где подростком видел ведьму, но ее нигде не было.

А в офисе я увидел на стене прямо над своим письменным столом постер The Pigeons (голуби). Я никогда не любил The Pigeons.

И еще вчера на этом месте висел постер Грэма Паркера!

Я задрожал, хотя в кабинете было вовсе не холодно, скорее душно и влажно. Об этом я своим друзьям рассказал. Я даже заговорил об этом с Генри. Хотя Стэн и все остальные мне посочувствовали, ни с одним из них не случалось ничего подобного, и они не знали, как к этому относиться. Стэн и Шеймус предложили — если я действительно напуган — некоторое время пожить у меня в гостевых комнатах. По крайней мере, если ведьма опять появится, они будут свидетелями. Однако я не видел, как это может помочь, и, кроме того, это здорово походило на капитуляцию, на признание поражения. А Генри мне просто не поверил.