Вместе с Тоней она подхватила бедную Машутку и поднесла ее лицом к печке, куда баба Феня уже шлепала ложкой светлый мед. От жара он расплавился и даже запекся – Тоня видела, что когда его принесли, он был густой, крупнозернистый. А теперь лился, как будто только что откачанный. И пахло вкусно – жареным-пареным медом.

Правда, Маше так не казалось. Она продолжала кричать и сопливиться. Что бабульки считали очень хорошим признаком. Они заставляли ее сморкаться в полотенце, хвалили за это и повторяли процедуры. Тем не менее долго ее мучить не стали – завернули в простыню и вынесли в предбанник. Там она и сидела – обиженная и надутая. Минут пятнадцать сидела – до следующего захода на лечение.

Так продолжалось несколько раз – из прохладного предбанника в маленькую помывочную, оттуда – в тесную жаркую парную. Трава – мед – вылетай! В минуты отдыха Машутку заставляли пить чай, есть мед, лежать и вытираться полотенцем. «Только бы помогло! – без конца повторяла Тоня, слушая Машины недовольные крики и глядя на то, как бабка Валя лупила ее крапивным пахучим веником. – Только бы помогло!»

А потом, после бани, они спали. Повалились на все лежачие места в бабавалином доме – и уснули.

И ведь помогло банное средство малышке, помогло – точно! Потому что проснулась она бодрой, кашель ее стал влажным.

– На поправку! – с гордостью констатировала баба Валя.

Баба Феня даже прослезилась.

Когда же девочки вернулись в свой дом, умный Кузя, который так и не покинул поста у крыльца, бросился им навстречу.

– Голодный! Малыш наш голодный! – закричала Маша во все горло.

Тоня ей чуть подзатыльник не отвесила.

– Ну-ка домой быстро! – воскликнула она, подтолкнула Машу к двери.

– Кузя кушать хочет! – пробубнила Маша. – Вон, полено притащил. Грыз, бедненький.

– Да не разговаривай же ты! – Тоня наконец справилась с навесным замком, открыла дверь: – Заходи. Накормим сейчас Кузю. Всех накормим. Да бери ж ты свое полено, вот носится с ним как с писаной торбой, – в печку его кидай, топить надо срочно! У нас так холодно. Это тебе не баня…

– Не пойду больше в такую баню, – заявила Маша, входя в кухню и бросая в дверцу печки березовое поленце. – Наша лучше.

– Сравнила тоже… Мы так жарко просто не топили – лечить некого было. А так натопим – будь здоров! Раздевайся.

Тоня бросилась к телефону – не пришло ли от мамы сообщение, нет ли пропущенного звонка? Она не стала брать мобильник с собой – все равно он ловил сеть только в районе буфета. Но на нем, к счастью, ничего не было. Тоня вздохнула и захлопотала по хозяйству. Хорошо, что мама не знает, как она Машку простудила. И что вылечила – тоже…

А Ваську, стало быть, родители не пустили к ним. Или сам он решил не связываться. Ну конечно – услышал историю про тюрьму, да и дал деру! Но зачем же он тогда так… так прощался трогательно? Да ни зачем! Так все мальчишки поступают – и когда во взрослых мужчин вырастают, тем более. Но зачем? Зачем надо было говорить что-то хорошее, зачем целоваться, украшения эти из ягод для чего?..

Да, украшения. За эту безумную неделю Тоня и забыла про них – некогда было добраться до коробочки. Эх, а когда она их туда укладывала, то собиралась каждый день на свой «секретик» любоваться, вытаскивать ягоды из коробочки, вспоминать…

Улучив момент, когда Машутка задремала, утомившись, Тоня подтянула стул под божницу, взобралась на него, вытащила коробочку. Ягоды как ягоды, даже не сморщились. Да, калина долго хранится, держат в себе ее горькие ягоды запас жизни.