Крюк стремительно развернулся и вскинул голову:

— Что «еще один»?

— Еще один мальчишка, он спускается с горы.

— Летит? — уточнил Крюк.

— Нет, капитан! Ногами идет. Уже где-то на треть спустился.

«Мальчишка идет своими ногами! По нашу сторону горы!» У Крюка мгновенно созрел план.

— Креншоу! Бэйтс! — рявкнул он.

Из хижины, щурясь на солнце, вывалились двое матросов.

— С горы сюда спускается мальчишка, — сказал Крюк. Он обернулся к часовому. — Дэвис, покажи им, где он!

Наблюдатель ткнул пальцем в сторону горы. Креншоу и Бэйтс кивнули.

— Я хочу, чтобы вы пошли туда и схватили его, — распорядился Крюк. — Только идите под деревьями и на поляны не высовывайтесь, чтобы летающий мальчишка вас не заметил!

Пираты кивнули.

— А когда мы его схватим, что с ним делать? Убить? — спросил Бэйтс.

— Нет, — вкрадчиво ответил Крюк. — Приведите его ко мне.

Он снова взглянул в сторону горы — до летуна оставалось всего несколько сотен ярдов. Крюк обернулся к двум пиратам.

— Ступайте! Живо! — прошипел он.

Креншоу и Бэйтс трусцой бросились в джунгли.

— Капитан, — окликнул Сми, — а теперь вам бы лучше уйти внутрь!

— Нет, мистер Сми, — ответил Крюк. — Я, пожалуй, немного побуду на свежем воздухе.

— Но, капитан, — возразил Сми, — если летающий мальчишка вас увидит, он будет весь день тут летать и донимать вас!

Крюк улыбнулся — в первый раз за несколько месяцев, — обнажив желтовато-бурые зубы, острые, как у акулы.

— Того-то мне и надо! — сказал он.

Глава 4

Голос

— Ну, мистер Сланк? Ваш ли это остров? — спросил капитан Нерецца у человека, смотревшего в подзорную трубу.

Сланк опустил трубу. Это был высокий, крепко сбитый человек с огромными корявыми руками и косматыми волосами, которые были собраны в хвост, как и у Нереццы. Лицо его было на свой лад не менее жутким, чем у Нереццы. Правда, его собственный нос оставался при нем, но зато кожа Сланка сильно пострадала от того, что он больше месяца дрейфовал по морю в шлюпке. Безжалостное солнце сожгло его лицо, оставив жуткую маску из уродливых волдырей и шрамов, за которыми прежние черты еле угадывались.

— Он самый, — ответил Сланк таким хриплым голосом, точно его горло все еще было пересохшим. — Это тот самый остров, капитан, и это так же верно, как то, что я стою тут перед вами. Его легко признать по конусу горы и по форме. Это именно тот остров.

И тут они ощутили холод. Всех, кто был на корабле, пробрала дрожь, и всем до единого сделалось страшно, причем не столько даже от самого холода, сколько от голоса, предвестником которого он служил. В небе все так же ярко сияло тропическое солнце, однако воздух вокруг корабля сделался промозглым, как в темных лондонских проулках близ верфей в разгар зимы. И еще послышался запах — слабый, но отчетливый аромат тления.

Моряки, старавшиеся вести себя как ни в чем не бывало, явно были напуганы. Они потянулись подальше от юта. Один из них перекрестился. Рулевой, который не мог бросить свой пост — иначе его высекли бы, — застыл и побледнел, уставясь в одну точку на горизонте. Нерецца со Сланком тоже напряглись, не смея обернуться к трапу у них за спиной, тому трапу, что вел в офицерские каюты.

Команде приказано было держаться подальше от этого трапа, но матросы и не нуждались в приказах.