|
– Да я вроде не планировал, – растерялся Пашка. – Смотри у меня. * * * – Помните, ученые говорили: после ядерной войны на земле выживут только крысы и тараканы? Помните? Вот и я помню. Ну и где те тараканы? Ты хоть одного в метро видел, а? И я не видел. Вот я и говорю: как этим ученым вообще верить? – Ну, с крысами же они не ошиблись… – сказал Кузнецов. Молодой мент неплохо вписался в компанию местной молодежи. – А я слышал, – вмешался до того молчавший худой парень из невских. – На Фрунзенской крысы исчезли. Совсем. – Гонишь, нет? Почему исчезли? Невский усмехнулся. – В том-то и штука, мужики. Не знает никто. Просто взяли и исчезли. Говорят, их жрет кто-то… Иван кивнул Кузнецову, тот помедлил и кивнул в ответ. Иван глазами показал: иди сюда. Тот наконец сообразил. Встал и направился к разведчику в обход костра. За его спиной – Иван наблюдал – принесли гитару, всю в наклейках и надписях, передали лысоватому мужичку. Тот провел пальцем по струнам. Тин-тин-тин – и начал настраивать. – Командир? – Кузнецов стоял, вытянувшись. – Вольно, Миша. Есть минута? У костра продолжали болтать: – Если бы я жил на Лизе, у веганцев, я бы на месте крыс давно сбежал. Вы хоть знаете, что они едят?.. То-то! А вы говорите: крысы… И не договорил. Зазвучали первые аккорды. Иван поморщился – гитару настроили неточно, – у него прямо зубы заныли. – Отойдем подальше, Миша. – Крысиный король, – долетело от костра. – Нет… то крысиный волк! Крыса, которая жрет одних крыс. Я тебе говорю… нет, крысиный король, это когда они хвостами срослись. Кстати, мне рассказывали, что на Пушкинской такой завелся… Голос перекрыла новая волна аккордов. – В общем так, Миша, – сказал Иван. – У меня для тебя ответственное задание… * * * Иван наклонил голову к правому плечу, хмыкнул. Какая-то уж очень знакомая спина. – Сашка! – крикнул он. Здоровяк оглянулся. – Ван! Обнялись, похлопали друг друга по плечам. Иван уже лет сто не был на Невском, где обитал Шакилов с семейством. Огромного роста, сильный, Сашка тоже частенько «диггил». Характерный нарастающий треск счетчика Гейгера. – Вот муть, – возмутился Шакилов. Он до сих пор говорил с легким украинским акцентом – переехал в Петербург перед самой Катастрофой. – Что-то он сегодня совсем с ума сошел. Только и воет. – А что это? – такой фиговины Иван еще не видел. Серый обрезиненный корпус, как у петцелевского фонаря, небольшое табло с ЖК-экраном. – Армейский радиометр. Натовский, само собой, не наш. Мы там еще целый ящик такого добра натырили. А он, сволочь, шкалит на обычном нашем фоне, представляешь? Хочешь, кстати, подкину парочку? – Шакилов почесал коротко стриженый затылок, посмотрел на Ивана, словно впервые увидел. – А ты чего здесь? – А ты не знаешь? Война у нас. Шакилов прицокнул языком. – Понятно. А я-то думаю, чего нас с утра пораньше гонять начали. Иван огляделся. Все-таки хороший узел Гостинка – Невский. Если бы я где и хотел жить, кроме Василеостровской, так это здесь. – А монстров вы своих где прячете? – Но-но, – Шакилов насупился. – Поаккуратней с выражениями! В подземном переходе от Гостиного Двора к станции Невский Проспект раньше были железные двери в стене. То есть даже не двери, а забутовка каких-то очень секретных помещений. Бродили слухи, что до Катастрофы там в секретных биологических лабораториях выводили людей-монстров, суперсолдат – сначала для советской, а потом для российской армии. |
