Нина быстро подала мужу детскую курицу, на ходу соображая, что дать детям, – сосиски быстрее, но к ним нужен гарнир... тогда лучше пельмени.

– Мама! Я же просил макароны! – склочно заявил Венечка, набирая обиду.

– Поняла, сейчас сделаю! – быстро выстрелила Нина, стараясь успеть до зачатия скандала – Венечка всегда яростно защищал свои права по части еды.

Антон, не отрываясь от курицы и свежего номера «Итогов», пробормотал:

– И где моя черная вельветовая рубашка? А светлые джинсы? Не «Lee», a «Hugo Boss»?

Нина вкрадчиво спросила:

– Антоша, как рыба, вкусная?

Антон кивнул, мол, «ничего рыбешка», но, раздумав сейчас смеяться над его привычной рассеянностью, она поспешно выдала все разом:

– Черная рубашка неглаженая... я уже не успею погладить... Боба будет сердиться, если опоздаем. У Женечки двойка по русскому... и по математике. У Венечки синий кружок. Что будем делать? Может, договориться с математичкой, чтобы она с Женечкой позанималась? По-моему, ее уже тошнит от моих конфет! Как ты думаешь?

– Мне нужна к этим джинсам черная рубашка...

– Мама, помоги залезть в ванну! – крикнул Женечка. – У меня нога сегодня болела, боюсь еще поранить!

Нина с Венечкиной помощью погрузила Женечку в воду.

– Заноси левую половину тела, теперь правую! – хриплым майорским басом командовал Венечка.

Изображая взглядом нечеловеческое страдание, Женечка вытягивал из воды ногу, на которой с трудом можно было разглядеть крошечную ссадину.

– Меня сегодня в школе тошнило... – доложил Женечка, томно вручив маме свою ножку. Он тянулся к Нине, как цветок на вялом стебельке. – Если точнее, то от десяти до половины одиннадцатого...

Нина привычно прикоснулась к его лбу губами. Аркадия Васильевна, всю жизнь проработавшая участковым врачом, воспитала Женечку настоящим докторским внуком. Женечка относился к своему организму с недоверием и опаской, как к постороннему зловредному механизму, от которого в любой момент можно ждать подвоха. Он задабривал организм особенно Нининым вниманием, трепетал перед ним и подхалимничал. То измерял организму температуру, то профилактически объявлял себя больным, на всякий случай заискивая перед организмом, как бы не заболеть. Каждый вечер Нина ощупывала и оглаживала совершенно здорового Женечку и засовывала ему градусник под мышку так же машинально, как готовила еду, стирала и убирала. Слава богу, что младший, Венечка, ненавидел лечиться!

Нина вынула Женечку из ванны, розового и блестящего, как новенькая перламутровая пуговица.

– Померяешь вечером температуру без меня? – осторожно попросила она, водя утюгом по черной вельветовой рубашке. – А я позвоню и узнаю у бабушки, какая температура. Будет даже интересно.

* * *

В прихожей Антон придирчиво оглядел Нину.

– Ты что, собираешься идти в этой юбке? У тебя же подкладка оторвалась! И почему ты лезешь в коричневые туфли, а берешь при этом черно-белую сумку?! – Сумочка от Армани, дно и ручки из белой кожи, остальное из черной. Последняя коллекция. Антон всегда дарил Нине на день рождения изящные вещи, его они радовали. Он оглянулся и прошептал: – Скоро станешь такой же распустехой, как твоя мама!

Нина засмеялась:

– Что бы я без тебя делала, Антоша! А я так весь день сегодня и ходила.