– Смотри, Нина, что я на распродаже в «Высокой моде» купила! – Алла Евгеньевна повертелась, показывая белый джинсовый костюм, украшенный тонкой кружевной прошивкой с блестящими разноцветными бусинками.

Боба с Наташей не так давно переехали в этот дом из крошечной двухкомнатной квартирки и деньги стали тратить без оглядки только в последние годы. В новую богатую жизнь Наташа вошла как-то задумчиво. Застенчиво даже. Алла Евгеньевна же в богатство зятя бросилась с разбегу, страстно. И наслаждалась новыми возможностями гораздо больше, чем дочь. По магазинам шныряла и так гордилась своим умением добывать вещи со скидкой, словно была для зятя ценным работником, в поте лица своего приносящим значительный доход. <p>– Смотри, Боба, это пальто стоило семьсот долларов, а я его купила за триста! – хвасталась она.

– Тогда давайте сдачу, Алла Евгеньевна, с вас четыреста долларов! – отвечал Боба.

Теща пугалась, затем улыбалась сдержанно.

Наташа от неловкости, что ей прислуживают, в присутствии домработницы до сих пор металась по комнатам с тряпкой – так ей казалось приличнее. Алла Евгеньевна с наслаждением вступала в хозяйские отношения с прислугой. Выгнала всех городских, временно успокоившись на безропотной местной тетке.

Алла Евгеньевна выглянула в окно:

– Приехали Зина с Володей, и Гарик с Ритой с ними. Иди встречай, Наташа.

– Бегу. – Наташа не двинулась с места. – Сначала Гарик скажет, что у нас неприличный дом, потом с недовольной рожей потребует еды, до того как все за стол сядут, будто потерпеть не может... Господи, за что мне это!

Алла Евгеньевна нахмурилась:

– А если бы Бобочка услышал? Приехали родители и родной брат твоего мужа, и ты должна! Пойду сама встречу. Зина, Володя, Гаричек!.. Я иду!

Наташа прошипела вслед матери:

– Как тебе «Бобочка»? Всю жизнь меня шпыняла, что я неправильно замуж вышла, и от Гарика ее трясло, и на тебе – «Бобочка», «Гаричек»...

– Ну, хорошо ей живется с Бобиным богатством, так радуйся, – миролюбиво произнесла Нина.

– Что бы я без тебя делала!

Наташа вышла из кухни в длинный коридор. В безопасном конце коридора столкнулась с Антоном и, оглянувшись, привычно-быстро прижалась к нему всем телом. Вдохнула его запах, поцеловала, мгновенно провела его рукой по своему телу и выбежала встречать гостей.

Нина смотрела в окно. Старшие Любинские вышли из «Волги» и направились к дому, а Гарик с Ритой, приехавшие вслед за ними на новенькой «девятке», долго пытались примостить машину в самом удобном месте. Рита притоптывала возбужденно, размашисто жестикулировала: <p>– Руль влево, теперь вправо... да нет же, Гаричек, вправо!

Гарик небрежно-величаво крутил головой по сторонам, резко газовал-тормозил, в результате бестолково ерзая на месте. Наконец Рита не выдержала, громко закричала:

– Налево рули! Теперь направо. Сдай немного назад, еще направо. – И так они дружно вдвоем гордились, пока Гарик наконец не нашел достойное себя место, напрочь перегородив Бобе въезд в гараж.

Нина не виделась со старшими Любинскими около полугода и теперь на мгновение удивилась, что они уже вовсе не те, что продолжали жить в ее воображении. Те, сорокалетние, были «родители», конечно, но – мужчина и женщина. А эти, нынешние, – старички.

– Т-тут у вас безопасно машину оста-авлять? – На кухню заглянул Гарик. Щуплый и узкоплечий, он так значительно вдвигал себя в пространство, что немедленно становился главным. – Я т-только что к-купил, на п-последний гонорар.

– Ты что, Гарик, здесь же Бобины дорогущие машины стоят, – удивилась Нина, – а ты за «девятку» беспокоишься.