Он направлялся к метро, чтобы поговорить с бомжами, которые обитали у крытого рынка. Если предположить, что Рюрик сказал правду, его приятели могут знать, где он шлялся ночью.
«Зачем мертвому бомжу алиби? – пискнул в голове лейтенанта ехидный голосок. – Успокойся, Телечкин, не лезь, куда не просят, о жене подумай, о будущем ребенке, о маме с бабушкой».
Небо над головой затряслось, ударил гром, сразу у нескольких припаркованных машин включилась сигнализация. Визг, вой, громовые раскаты заглушили тихий внутренний голосок. Ливень рухнул сплошной стеной, лейтенант едва успел добежать до метро. В вестибюль набилось много народу, откуда-то из угла несло знакомой вонью, и Телечкин сквозь толпу стал потихоньку протискиваться к бомжам.
Их было всего двое. Старик в драном тельнике и засаленных ветхих галифе мирно спал на газетке. Рядом примостилась нестарая, но сильно потасканная женщина, почти лысая, с красным испитым лицом. Она сидела, уставившись опухшими бесцветными глазами в одну точку, и едва заметно покачивалась.
Лейтенант был в форме, женщина сжалась в комок, закрыла голову руками и тихо запричитала:
– Не тронь, начальник, слышь, не тронь, а?
– Никто вас трогать не собирается, – успокоил ее Телечкин, – Рюрика и Симку знаете?
– А чего? – подал голос старик. Оказывается, он не спал, но вставать не собирался, просто приподнялся на локте.
– Знаете или нет?
– Ну, предположим, – рыгнув, важно ответил старик.
– Когда в последний раз видели?
– Ну, а че случилось-то?
«Не знают еще, – решил Телечкин, – так даже лучше».
– Позапрошлой ночью кто-то машину мою раздел. Один мужик вроде видел, как Рюрик крутился поблизости. Я хочу сам с ним разобраться. Пусть отдаст по-хорошему все, что снял, я его отпущу, никакого дела заводить не буду.
– Ну, так ты чего, не знаешь, где он живет? Сходил бы к нему и разобрался, – резонно заметила женщина.
– Да я не уверен, он или не он, – задумчиво произнес Телечкин, – по описанию, вроде Рюрик, однако было темновато, тот мужик мог вполне ошибиться. Вы когда в последний раз видели Рюрика?
– Не он! – вдруг уверенно произнес старик, сел, стал тереть воспаленные глаза. – А какая тачка у тебя?
– «Жигуль», шестерочка, – гордо соврал Телечкин. Никакой машины у него не было.
– Рюрик ни за что ментовскую тачку трогать не станет, он вообще таких вещей не практикует, в натуре, – затараторила женщина, – он кичи больше смерти боится, чтобы он на ментовскую тачку позарился – никогда, сукой буду.
– Погоди, – перебил ее Телечкин и обратился к старику: – Ты сказал, точно знаешь, что не он. Почему?
– Позапрошлой ночью машину раздели? – старик прищурился. – С воскресенья на понедельник? Часа в три?
– Да.
– Отпадает! – бомж помотал головой. – Точно, отпадает. В воскресенье вечером, часов в двенадцать, на рынок продукты привезли, мясо, рыбу. Мы с Рюриком, с Васькой Куликом и еще там с мужиками это дело сгружали, часов до пяти утра. Так что Рюрик тачку твою не трогал. И никто из наших не трогал, понял, нет, в натуре? В другом месте вора ищи. А мы люди порядочные, своим трудом зарабатываем.
– Часто?
– Да всю дорогу! Как привозят, так мы разгружаем. В воскресенье ночью всегда большой завоз.
– А еще кто-нибудь этим интересовался? – быстро спросил лейтенант.
– В каком смысле?
– Ну, кто-нибудь подходил к вам в воскресенье, спрашивал о Рюрике, о Симке?
– Тебе зачем? – старик подозрительно уставился на лейтенанта. |