- Извини...

На это ответа не последовало.

Я встал и подошел поближе, хотя и не совсем вплотную.

- Хло, - сказал я её спине. - Мне правда очень жаль.

По-прежнему никакого ответа. Похоже, она решила перемыть всю посуду в раковине, не ограничиваясь своей чашкой и тарелкой, испачканными за завтраком.

- То, что я сделал... вернее, то, чего не сделал... или чего не попытался сделать... Это не потому, что я сноб, правда. Это потому, что я болван. Я сделал это... вернее, не сделал... то есть, не попытался сделать... по неведению своему.

Она повернулась ко мне. Руки её по самые локти были в мыле. Хло одарила меня взглядом, который был холоден и колюч, как ноготь на стопе пещерного человека.

- И ты ещё смеешься надо мной?

- Смеюсь над тобой? Господи, Хло, я просто пытаюсь...

- Смеешься, смеешься. - Хло погрозила мне мыльным пальцем. - Вот что я скажу тебе, Чарли Пул. Кто ты такой, чтобы кичиться высокой нравственностью? Ты - мелкая сошка из преступного мира.

- Эй, что ты хочешь этим сказать? Мелкая сошка из преступного мира! Я не...

- Именно так. Ты работал в баре в угоду подонкам общества, ты хранил их свертки и кульки и помогал преступникам уклоняться от уплаты налогов.

- Да я даже не знаком с преступниками! Мой дядя Эл...

- Ни слова о твоем дяде Эле! - Хло уже успела стряхнуть с пальца почти все мыльные пузыри. - Я говорю о тебе, Чарли Пуле. Думаешь, ты можешь запросто сказать - ничего я не знаю, это все дядя Эл? Думаешь, ты можешь запросто сказать: "Это не я, Хло, я всего лишь работаю там, для меня это не вопрос нравственности?" Нет, не можешь, потому что это речи в духе Адольфа Эйхмана - вот что это такое. И, думается, мне нет нужды делиться с тобой своим мнением об Адольфе Эйхмане.

Я начинал сходить с ума. Адольф Эйхман! Попробуй-ка, скажи ей, что она раздувает из мухи слона.

- Послушай, - сказал я, - говорить об...

- Довольно с меня разговоров, - заявила Хло и опять повернулась ко мне спиной. Бултых! Ее руки погрузились в воду.

- Не пора ли тебе в путь? - спросила Хло, не прерывая мытья. - Ты должен найти своего дружка Махоуни, не забыл?

Я искоса посмотрел на её спину.

- Ты со мной не пойдешь?

- У меня - своя жизнь, - сказала Хло мойке. - Сегодня я должна ехать к моей Линде. Кроме того, надо заглянуть домой, узнать, нет ли почты.

- Стало быть, - молвил я, - ты со мной не идешь.

- Нет. Я с тобой не иду.

- Ну что ж, - пробормотал я, - в таком случае, никуда ты со мной не пойдешь.

Она не ответила. Сочтя молчание Хло верным признаком того, что она никуда со мной не пойдет, я пошел в спальню, чтобы забрать свою рубаху, у которой был такой вид, будто её выстирали в чернилах фирмы "Брэндэкс".

Нет. Просто она была слишком грязная. Я покопался и откопал чистую белую сорочку Арти. Она оказалась вопиюще мала мне, но я не стал застегивать ворот, а рукава закатал до локтей, чем придал себе весьма приличный вид. Кроме рубашки, в платяном шкафу нашелся черный плащ, который, наверно, был велик Арти, потому что на мне сидел как влитой. Я заметил, что поначалу плащ был снабжен подкладкой на застежкам, которую впоследствии сняли, так что, возможно, именно поэтому плащ и пришелся мне впору: с теплой подкладкой он был бы впору не мне, а своему владельцу. Особенно, если владелец надел бы под плащ ещё и костюм или куртку.

Маленький пистолетик я запихнул в карман плаща, а большой решил оставить. Собравшись, вернулся в гостиную. Теперь Хло стояла у окна, курила очередную сигарету и угрюмо смотрела на улицу.

- Ну, я пошел, - сказал я.

- Прощай.

Вот как? Да чего же ей от меня надо? Я уже раз извинился, хватит. Да и обида из-за Эйхмана ещё не улеглась.

- Прощай, - ответил я.

Я был уже в дверях, когда она сказала:

- Глупец.